Дурочка - стр. 14
– Не включай свет, – велит она, напряженно мотая головой и осматривая округу. – Езжай.
– Да что происходит? – завожу двигатель и кажется, что он грохочет на всю улицу.
– В аэропорт.
Я выразительно смотрю на нее, трогаюсь.
– Объясни же. Вы снова поссорились?
Она молчит, смотрит на зеркала заднего вида, вероятно, желает убедиться, что за нами никто не следует. В двенадцатом часу вечера, на въездной дороге машин нет.
– Куда ты летишь?
В руках у нее большая дамская сумка синего цвета. Все не в тон.
– В Дубаи. Вероятно, – отвечает она, наконец, повернувшись ко мне.
– То есть ты не решила? Из-за папы?
Они конечно сорились часто, но вот такого не было никогда.
– Из-за него. Он задолжал деньги Танталову, сама все знаешь.
– В смысле задолжал? Ничего не понимаю.
– Что тут понимать, Алиса? Танталов дал денег, он не сможет вернуть. Что за этим следует? – кажется, она готова меня распять за тупизну.
– Мама, я не знаю ваших дел. Я думала, со сделкой все нормально. Сегодня же обедали вместе.
Пытаюсь сообразить. Сделка была трехсторонней. Танталов выполнял роль банка для папы. Папа покупал у Берцева всю недвижимость. Танталов проплатил транш нам. Осталось заключить сделку. Затем пойдут оплаты по кредиту в виде ежемесячных выплат. Как мой отец мог задолжать Танталову?
Машина вывернула на главную автостраду, и мы влились в не значительный поток машин. Дальше нарушать правила дорожного движения не стоило. Я включила фары.
– Алиса, ты как всегда не желаешь меня понимать. Когда же ты вырастишь? Все элементарно, я же сказала. Отец должен денег, поэтому я уезжаю. Ты не знаешь кто эти люди? Ты вчера родилась?
Я веду машину, перестраиваюсь в самый крайний ряд, обдумывая услышанное. Кусаю губы, признавая, что да, я ничего не понимаю.
– А почему тогда я не еду?
– Ты ребенок. Всего лишь дочь. Что с тебя взять? К тому же, все знают, что ты не слишком, – она замялась, подбирая выражение. – Скажем так, в курсе всего. И кто-то должен будет заняться остальными делами.
– Может папа по-человечески объяснит, – бурчу недовольно я, следя за соседними машинами.
– Это вряд ли.
Меня так бесит ее манера все решать за отца. Он часто встает на ее сторону. Так было, когда я решила учиться и поступать в университет, затем с правами на машину, потом с отдельным проживанием. И все равно мама упорно думает, что только она вправе решать все за всех. Подобное злит неимоверно. Некоторое время, я молчу, переваривая собственную обиду. Отец все объяснит. Наверняка, он в офисе. Дома его не было.
– А почему вы на звонки не отвечали?
– Телефонов нет, – сообщила она, разминая пальца словно пианист, погруженная в себя.
– Что это значит?
– Алиса, хватит, не уже ли не понятно. Нет, значит, нет! Совсем. Вернешься домой и все поймешь.
– Ты хоть позвонишь, когда прилетишь на место? Мой сотовый на месте.
Она тут же выпрямила спину, оглядела меня с ног до головы, полными беспокойства глазами.
– Где твоя сумочка?
– Дома, – ее взвинченность, начала передаваться и мне. – Я забыла ее, когда переодевалась.
– Хорошо, – откинулась на спинку сидения, и снова уставилась на поток машин и огни автострады. – Проблем меньше.
– Позвонишь?
– Позвоню обязательно, как только смогу.
Дальше мы едим в полной тишине, слушая шелест кондиционера. Я не решаюсь ее спрашивать, а она ничего не говорит, расстроенная, погруженная в собственные невеселые мысли. Так происходит всегда, когда у нее с отцом между собой совсем плохо.