Дурман - стр. 28

– Так зачем тебе я?

– Затем, что в конечном счете все бессмысленно, если тебе не с кем разделить сегодняшний день.

После секундной паузы Чудик говорит:

– Я думал, что в тебе что-то есть. Хотел помочь вытащить это наружу. Но я ошибся. Ты такая же, как все. А из уникального в тебе – только отпечатки пальцев.

Вспоминаю слова Тима: держись от него подальше. И принимаю этот вызов. Мы должны стать друзьями, как минимум, чтобы насолить этому придурку.

– Неужели я настолько плоха, что даже не заслуживаю второго шанса?

Чудик смеривает меня оценочным взглядом. Видимо, решает: есть во мне что-то или я – пустая трата времени. Настолько пустая, что даже имея впереди вечность, лучше потратить ее на кого-то другого.

– А если ты снова меня обманешь? – спрашивает Чудик.

– Дай свой телефон, – говорю и протягиваю руку.

– Зачем?

– Просто дай свой телефон.

Я беру телефон Чудика и делаю совместное селфи, где улыбаюсь самой счастливой улыбкой, какую только могу изобразить.

– Вот, – говорю, возвращая телефон, – Если я тебя обману, покажи всем это фото. И скажи, что мы друзья. Так тебе точно поверят. Мир? – я боюсь коснуться его, но все равно протягиваю руку, изображая дружелюбие.

Чудик все еще недоверчиво смотрит на меня, а затем жмет мою руку:

– Мир.

Его рука не такая противная, как я представляла. И чем дольше мы стоим, то ли держа друг друга, то ли держась друг за друга, тем тверже я ощущаю землю под ногами. Страх уходит, а вместе с ним и вся моя ненависть.

– Что ж, – говорю я, первая вырываю свою руку и подхожу к папке с рисунками. – Вот. Давай твори свое волшебство. Я хочу первое место на Летнем фестивале и грант Академии искусств.

Чудик идет следом за мной, но не обращает внимания на рисунки. Вместо этого он дотрагивается до моего виска и говорит:

– Пока ты будешь хотеть этим местом, у тебя ничего не получится. И только когда желание зародится здесь, – его рука едва касается моей левой груди, – у тебя все получится.

– И? – спрашиваю я в недоумении.

– Пока это все, что тебе нужно знать.

– В смысле это все? Вот ты меня сейчас облапал, и произойдет какое-то волшебство?

– Волшебство не случается само по себе. Любое волшебство – это дело рук самого человека.

– Так что же мне сделать, чтобы наконец-то победить?

– Писать. Другим способом картина на свет не появится. Поэтому – просто писать. И помнить: прежде чем получится что-то стоящее, сто раз не получится ничего и еще сто раз получится фуфло – и это нормально.

Чудик смотрит на время и говорит, что ему пора. Когда он скрывается в дверном проеме, на меня опять накатывает эта дурацкая «Right Here Waiting». Как будто какой-то дьяволенок специально включает ее в моей голове.

В классе ИЗО темно и душно. Что-то давит в области груди, и я не могу свободно дышать. Возможно, это всего лишь нехватка кислорода из-за наглухо закрытых окон. А возможно, все дело в охах и вздохах моих одноклассников, что раздаются при смене кадров проектора. Ужас, еще ужас и совсем уж кошмарный ужас. Все это дело рук великих художников. Чертовых гениев, которые смогли рассмотреть прекрасное в безобразном. Или психов, вывернувших свою душу наизнанку.

Мы смотрим не милые подсолнухи Ван Гога, не бушующие моря Айвазовского и даже не романтичных балерин Дега. Нет. Мы смотрим полотна, которые ни один человек в здравом уме не повесит в своей гостиной. Демоны, чудовища, противные старики, уродства, страдания, грехопадение, насилие, убийства, протесты, войны, кровь, смерть… Все это пугает, вызывает жалость и отвращение. У нормального человека. А меня завораживает.