Духовные проповеди и рассуждения - стр. 22

И вот что кажется еще более удивительным: я утверждаю, что свет этот не довольствуется и простой, в покое пребывающей Божественной Сущностью, которая не дарует ничего и не принимает даров: он хочет знать, откуда эта Сущность, он хочет в самую глубину, единую, в тихую пустыню, куда никогда не проникало ничего обособленного, ни Отец, ни Сын, ни Дух Святой; в глубине глубин, где всякий был бы чужаком, – лишь там доволен этот свет, и там он больше у себя, чем в себе самом.

Ибо глубина эта – одна безраздельная тишина, которая неподвижно покоится в себе самой. И этим покоем движимы все вещи.

От нее получают свою жизнь все живущие, живые разумом, погруженные в себя. Да поможет нам Бог, чтобы жили мы в этом смысле разумно! Аминь.

Intravit Iesus in quoddam castellum et mulier quaedam excepit illum.

Я произнес сейчас по-латыни слова, которые написаны в Евангелии и в переводе значат: Иисус пришел в одно селение и был принят женщиной – то есть девой, которой была женщина. Обратите внимание на эти слова: «был принят женщиной». Поистине она должна была быть девой – та, что приняла Христа. Ибо под девственностью мы понимаем то состояние, когда человек свободен от всякого чуждого ему образа, свободен так же, как и тогда, когда его не было.

Тут же, естественно, напрашивается возражение: как человек, который родился и достиг разумной жизни, может быть свободным от всяких восприятий в той же мере, как и тогда, когда его еще не было? Ведь он уже знает столь многое, а всяческое знание есть отображение вещей? Как он может быть свободным от них? Я укажу вам, в чем здесь дело!

Если бы мой разум был настолько всеобъемлющ, что все образы, которые когда-либо воспринимали люди, и даже те образы, которые существуют только в Самом Боге, находились бы во мне, но не так, однако, чтобы я считал их своей собственностью, а так, чтобы и в действии и покое я не прилеплялся бы ни к одному из них – ни к его «до», ни к его «после», – но в любое мгновение настоящего был бы свободен, готовый отдаться воле Бога и безусловно исполнить все, чего Он больше всего желает, – воистину тогда все множество образов было бы для меня не более важно, чем тогда, когда меня еще не было, и моя душа была бы девственной.

И я утверждаю, что эта девственность не отняла бы у человека ничего из поступков, которые были совершены им раньше. Но вот, не обремененный ими, стоит он, свободный в своей девственной чистоте. И только так впервые человек являет полное осуществление самого себя – свободный в неприкосновенности своей подобно Иисусу.

И так как учителя говорят, что лишь подобное может слиться воедино, душа, которая хочет вместить целомудренного Христа, должна хранить девственное целомудрие.

Но обратите внимание и хорошенько отметьте про себя следующее! Ведь если бы кто-нибудь остался навсегда девою, то мы никогда не дождались бы от него плода; если же должен он родить, ему нужно стать «женщиной».

«Женщина» – вот самое благородное имя, которое можно дать душе, и оно гораздо благороднее, чем «дева». Хорошо, когда человек принимает в себя Бога, ибо в этом проявляется его девственность. Но еще лучше, когда Бог становится в нем плодоносным. Ибо принести плод – значит воистину отблагодарить за дар; и когда душа в ответной благодарности рождает в Отчем сердце Бога Иисуса – это дело женщины.