Дух терроризма. Войны в заливе не было (сборник) - стр. 11

Так же как психическое, или экран психики, превращает все болезни в симптомы (уже не осталось органических заболеваний, причины которых не пытались бы найти где-то в другом месте, в интерпретации расстройства на другом уровне: все симптомы проходят через своего рода черный ящик, где психические образы переворачиваются и инвертируются, болезнь становится обратимой, неуловимой, ускользая от всякой реалистической терапии), так и война, обращенная в информацию, перестает быть реальной войной и становится войной виртуальной, в некотором роде симптоматической. И так же, как и все, что преобразуется в психическое, становится предметом бесконечных спекуляций, так все, что преобразуется в информацию, становится предметом спекуляций, которым нет конца, и приводит к полной неопределенности. На наших телеэкранах нам остается лишь симптоматическое чтение эффектов войны, либо эффектов дискурса о войне, или полностью спекулятивных стратегических оценок, аналогичных оценкам в области исследования общественного мнения. Так, на протяжении всего одной недели оценка уничтоженного иракского военного потенциала выросла с 20 % до 50 %, чтобы потом упасть к 30 %. Эти цифры колеблются так же, как котировки акций на фондовом рынке. «Сухопутное наступление можно ожидать сегодня, завтра, через несколько часов, в любом случае на этой неделе… Погодные условия идеальны для боевых действий» и т. д. И кому верить? Здесь нечему верить. Мы должны научиться читать симптомы как симптомы, а телевидение – как истерический симптом войны, которая не имеет никакой критической массы. Впрочем, она, судя по всему, и не собирается достигать критической массы, оставаясь в инерциальной фазе, и имплозивность[32] информационного аппарата с его тенденцией к снижению степени информативности, как кажется, усиливает имплозивность самой войны с ее тенденцией к снижению степени конфронтации.

Информация подобна неинтеллектуальной [несамонаводящейся] ракете, которая никогда не находит свою цель (и, к сожалению, даже свою противоракету!), следовательно, взрывается где угодно или теряется где-то в космосе на неизвестной орбите, по которой вечно вращается как космический мусор.

Информация есть не что иное, как блуждающая ракета с непредсказуемым пунктом назначения, которая хоть и стремится к своей цели, но всегда попадает в случайные ложные цели [обманки] – она сама и есть обманка, которая на самом деле распространяется [разлетается] повсюду, но в основном с нулевым результатом. Утопичность целевой рекламы или целевой информации напоминает ракеты-мишени [целевые ракеты]: никто не знает, куда она попадет, и ее целевым предназначением, по-видимому, является не попадание, но, так же как в случае с ракетой, сам запуск. По сути, единственным впечатляющим образом является вид ракет, снарядов, космических аппаратов лишь в сам момент их запуска. То же самое касается рекламы или пятилетних планов: все сосредоточено на кампании по запуску, а ее влияние [попадание] и результаты настолько случайны, что часто мы о них и вовсе не слышим. Весь эффект заключается в программировании, а весь успех – в создании виртуальной модели. Взять хотя бы ракеты типа «Скад»: их стратегическая эффективность близка к нулю, а единственный (психологический) эффект их воздействия заключается в том, что Саддаму удалось-таки их запустить