Дубль Два. Часть вторая - стр. 13
– Что это, Оська?! – гаркнул дед со кругляшками. А Оська – это Осип, что ли? Тут, в Печорах, за рекой как раз кузнеца так звали. Но его только что в огонь сволокли чёрные, в два приёма – сперва верхнюю половину, потом нижнюю. Конями провали – пятерым он ихним ковалдом** своим головы в брызги превратил. Не врали бабы – колдун был, видать.
– Ловчая яма, Серый. Вот уж где не ждал нарваться. Под самой Тверью, считай, устроили. Давняя, старая, сильная. Много ваших в ней, – я попробовал покрутить головой, чтоб понять, кто это такой умный выискался. Но увидел только девку в белой короткой нижней рубахе, в странных цветных лаптях, голоногую да с чёрными ляжками. Срам какой.
– Наших? – вот дотошный старик!
– Ваших, да. Хранителей. В корнях мёртвого Древа па́лят живьём уйму народу невинного. И на месте жертвы той получается яма, куда дух Хранителя, Странника или Мастера валится, окажись рядом, как валун с горы. В Месопотамии придумали ещё, там на такие выдумки мастера были. Но чтоб так далеко к северу в наших краях – первую вижу, – у девки по лицу слёзы лились.
– Как вытянуть Аспида с той ямы, трепло?! – не унимался тот, со слюдяными глазами.
– Да не ори ты на меня! – бахнуло в голове так, что старик аж пригнулся, а у девки ноги подломились. Она, знать, тоже голос тот слышала. – Не знаю я! Второй раз за день мне признаваться приходится, что не знаю чего-то – представляешь, как противно?! Мудрое вечное Древо, надёжа Земли – а ни пса не знает, чего не хватись!– Мудрые Древа, надёжи Земли
С искони Мира Род свой вели,
Коль возле Древа дорожка ведёт -
Встреча такая удачу несёт.
Вспомнился мне старый напев Хранителя, Клима. Того самого, чья голова лежала возле моих ног. В страшных глазах которой отражалась кровавая луна.– Древо поможет, коль будет беда,
Древо подскажет любому всегда,
Душу открой да зла не таи
Ты подле Древа – надёжи Земли!
Хором продолжили напев оба голоса, и старика, и второй, непонятно откуда звучавший. Девка кулак закусила чуть ли не в кровь.
А тут снизу ещё малец-оголец появился, волосики светлые, глазки серые, как у братиков моих. Только одежонка на нём странная была, невиданная, и лапоточки цветные на ногах, как у девки, только крошечные – кто и сплёл только ему такие? Да зачем? У них же тут, во сне, лето, теплынь. А возле провала жуткого пар от земли валил неделю, как снег весь стаял вокруг…
– Дядя! Ня! – малец протянул по мне ручонки. А я внезапно увидел свои. Те самые, которые отсекла кривая чёрная сабля давеча.
– Аспид! Если слышишь ещё меня – дотянись до Павлика. Хоть мыслью, хоть рукой – как сможешь. Ловчая яма всю Ярь твою высосала, того и гляди душу приберёт следом. Возьми у Павлика на обратный путь – да возвращайся, дел невпротык! – убеждал неизвестный голос. А белоголовый малец всё тянул ручки, повторяя своё:
– Дядя! Ня! – и на глазах у него тоже появились слёзки.
* Леонид Сергеев – Колоколенка: https://rutube.ru/video/975ba383102fb70e94b3404ac0c628f8
** Ковалдо – старинное название кувалды, большого кузнечного молота.
Глава 3. Не до песен
Как поднять руку, которую тебе отрубили несколько часов назад? Её же даже с земли не поднимешь – нечем. Они, когда я их последний раз видел, обе рядом лежали, пальцами так легонько по землице постукивая-дрожа, будто прощаясь. Плосконосый тогда проорал: