Дуа за неверного - стр. 12

Отец сильно расстроился, когда брат ушел – он закрылся в спальне и вышел через пару часов с красными глазами: он ехал один в своем холодном металлическом отцовском вагоне купе, где нет никого, где глаза режет густой едкий табачный дым, где бывшие свертки младенцев становятся большими-большими за одну ночь и укатываются в тамбур. Слышно только, как катятся их тела вместе с отцовскими годами, и виски моего отца белые-белые, как пепел сигарет.

Сережа вновь куда-то исчез, растаял, как мартовский снег, впитался в землю, в кирпичные дома, в железные конструкции детских площадок, мимикрировал под местных. Пока однажды отец сам не заговорил с нами о нем:

– Серега решил в колледж идти, поможешь ему?

– Конечно, помогу.

В тот же вечер ко мне во ВКонтакте постучался пацан в черных очках на заставке, «Сергей Зыков», он написал мне: «Привет, систер». Я ответила ему: «Ну, привет!»

Ноябрь 2015 года. Я отправляю Сереге ссылки на сайты колледжей, информацию по поступлению, что надо сдать, какие документы нести, и нашу детскую фотографию: мы тут совсем маленькие. Кажется, это первый год нашей совместной жизни, брат стоит посередине в черных спортивных штанах и черном свитере, из-под которого торчит белая футболка.

Одна его рука накинута на сестру, она прижалась к нему слева: у нее на голове огромный белый бант и белое платье в рюшах. Она стеснительно смотрит в камеру и вся целиком прижимается к нему. Его правая рука приобнимает меня: на моей голове такой же нелепый белый бант, как и у сестры, и то самое праздничное розовое платье в рюшах. Я широко и счастливо улыбаюсь, мы все улыбаемся. Брат смотрит в камеру прямо и радостно. У него совсем детское лицо, похожее на новую белую простынь, в нем еще ничего нет, кроме незнания.

Это фото явно сделано в старой квартире, точнее, в приватизированных комнатах медицинской общаги: по стенам размазаны обои с розами, в коридоре висит веревка для сушки белья. Где-то в детском альбоме есть фотография, где грузинка Нино, наша соседка по общаге, держит меня на руках на праздничном застолье. На фоне виднеется та самая веревка общего коридора, на которой висят только что застиранные пеленки.

Эта веревка висела все годы, что мы там жили. На ней последовательно сменяли друг друга распашонки, носочки, пеленки, детские трусы и майки, праздничные выходные платьица, мамины блестящие летние костюмы, папины штаны, затем там появились свитера брата, его футбольная форма, гольфы, детская одежда младшего брата – пока мы не продали квартиру местной сети аптек. Теперь в пространстве бывшего дома стоят стеллажи с таблетками, каплями, бинтами, продлевают жизнь жителей. Периодически я захожу в эту аптеку, чтобы проверить, не наросла ли веревка в пространстве коридора, а быть может, в маленькой кладовке притаился серый диван-раскладушка Сереги: закроешь глаза – и вдруг видишь, как он спит с учебником истории на лице. Какой период ты проспал, дорогой мой братец, напился ли ты воды там