Друзья и Недруги - стр. 7
Тут уже наметилась некая тенденция, пышным цветом расцветшая позднее. Как ни странно, даже в тот героический период Ельцин, при всей его брутальности, никем не воспринимался как Вождь с Большой Буквы. В частности, его не воспринимали как «ведущее и направляющее начало». Даже его позднейшее позирование на БТРе воспринималось, скорее, как литературная цитата, нежели как реальный вождизм. Зато Ельцин был очень хорош в роли защищаемого и опекаемого. Народ не «шёл за Борисом Николаевичем», нет – он носился с Ельциным, как с писаной торбой, в полной готовности вылавливать его из любой речки, любого болота, любого чана с дерьмом, куда он упадёт. Он вызывал максимум интереса именно в этой своей ипостаси.
Тогда же я узнал, что ельцинскую супругу зовут Наина, – и многое понял.
Впрочем, к тому времени я всё больше расходился даже с ближайшим окружением в оценках текущей ситуации.
Последняя, самая страшная, волна ельциномании накатила в марте девяностого, когда прошли выборы в Верховный Совет РСФСР. «Демократы первой волны» завоевали тогда парламентское большинство.
Дальше было круче. Я никогда не забуду чудовищные митинги на Манежной площади, бьющихся в экстазе старушек и крики – «Ельцин-Ельцин-Ельцин!!!»
О психологическом состоянии «советского пока ещё народа» лучше не говорить. Человечков буквально крутило – они блукали впотьмах, как слепые, и выли, как бешеные. Немногие сохранившие остатки ума смотрели на взбесившихся с ужасом и омерзением. Это был прямой выплеск инферно – какое-то всеобщее оле-оле и гыр-гыр-гыр, помрачение последних остатков разума. В нормальных вроде бы людей легионами вселялись бесы, которые греготали и похабноглаголали какие-то непотребные кощуны. И среди них главным заклятьем было то самое – «Ельцин-Ельцин-Ельцин!!!»
И бесы уссывались в аду, внимая тому, как призывают слепленного ими из нечистот голема.
«Человеком года» в 1990-м стал Анатолий Кашпировский.
А в 1991 году российской народ сделал исторический выбор в пользу свободы и демократии.
Я стоял на неперевёрнутом троллейбусе [4]. Где-то поблизости вроде бы были и перевёрнутые, как белобрюхие рыбины на песке. Зачем их переворачивали, непонятно. Вокруг никто особенно не бесновался, хотя я-то ожидал именно беснования. Но нет, всё было относительно спокойно.
Рядом со мной сидели какие-то подростки и курили. Обычные такие подростки, даже симпатичные. Вряд ли они что-нибудь понимали.
Вообще, вокруг было много симпатичных людей.
Я был уверен, что в них надо стрелять, пока они не разбегутся. Я надеялся на то, что у ГКЧП достанет мужества это сделать – начать стрелять.
«Дядька научил мамку зарезать, и папку зарезать, и братика тоже зарезать. Дядька умный был, с бородищей. Я пошёл, зарезал». – «И кто же ты теперь после этого?» – «Бе-е-е-едный я сиротинушка».
Потому что эти симпатичные люди убивали свою страну. В общем-то, даже не по злобе, а по глупости. Но от такой глупости можно вылечить только пулями.
В дальнейшем выяснилось, что среди этой толпы были практически все те люди, с которыми я сейчас нахожусь в деловых, дружеских и всяких прочих отношениях (включая мою нынешнюю супругу), так что. И тем не менее я до сих пор думаю, что несколько выстрелов могли изменить отечественную историю в лучшую сторону.