Дружина сестрицы Алёнушки - стр. 22
Последние слова Дуная сопровождались дружным возмущенным стоном:
– Ну Черномор, ну гнида!
– Вот ведь охальник!
– Злодей…
– Удавил бы своими руками!
– Своими руками, говорите? – появившийся откуда ни возьмись князь Владимир оглядел богатырей. – Кто это тут у нас Черномором обиженный?
Воцарилось молчание. Взгляды устремились на Дуная, обильными возлияниями возмещавшего утрату своей бочки. С трудом поднявшись, Дунай оперся о стол кулаком, чтобы не шататься, и отвесил князю поясной поклон.
– Уж ты князь Владимир стольно-киевский! Изобидел меня Черномор-колдун. Я служил у короля ведь ляховкицкого, я служил у короля ровно двенадцать лет…
– Слышал уже, – сморщившись, как от зубной боли, торопливо перебил его князь. И, подойдя к богатырю вплотную, по-отечески положил ему руку на плечо. – Ай же ты, Дунаюшка Иванович! Возьми ты у меня силы сорок тысячей, возьми казны десять тысячей, поезжай во тую землю, в Черноморову, забери мою любимую доченьку. Буде в честь ее Черномор не даст, забери тогда ее силушкой!
Дунай затравленно оглянулся и, кажется, совсем протрезвел, представив себе, как сорок тысяч княжьих людей по дороге проедают десять тысяч княжьей казны а потом разбегаются при виде колдовским образом летающего Черномора.
– Солнышко ты, Владимир стольно-киевский! – запричитал Дунай. – Ой не надо мне силы сорок тысячей, мне не надо казны десять тысячей! Дай-ка ты мне любимых товарищей, Илью Муромца да Добрыню Никитича, – взгляд Дуная при этом устремился на двоих богатырей, словно бы умоляя – «не выдайте».
Князь Владимир, окинув взглядом свою притихшую рать, скорбно хмыкнул, видимо сожалея, что теперь не получится услать их всех на месяц-другой с глаз долой. Потом перевел взгляд на Илью и Добрыню, понимающе усмехнулся и развел руками.
– Ай же вы, Илюша да Добрынюшка! Пожалуйте к Дунаю во товарищи.
Илья, пожав плечами, отер с усов пивную пену и молча поднялся из-за стола. Добрыня нарочито низко поклонился князю и Дунаю.
– Ой спасибо тебе, князь да стольно-кивеский, и тебе, Дунаюшко Иванович, за почет, за ласку, за доверие, – саркастически усмехаясь, нараспев проговорил он. – Нешто мы с Ильей теперь откажемся?
Прямо из-за столов Илья, Добрыня и Дунай двинулись на двор. Следом за ними устремился князь и весь пировавший в гриднице люд, который еще мог стоять на ногах.
«Ну вот, опять куда-то ехать. Кого-то спасать… Меня, конечно, ни о чем не спросили», – вздохнула Алена и пошла следом за богатырями. На крыльце она немного замешкалась в образовавшейся толчее, и вдруг увидела трех богатырей, одного за другим вскачь летящих к лобному холму на торговой площади.
– Стоять! Куда?! – спохватился князь Владимир.
Но Добрыня уже хлестнул своего Бурку, и тот, взвившись с места, перемахнул наугольную башенку крепостной стены. Следом взлетел Чубатый. Последним скакнул Дунай на своей все также перегруженной сверх всякой меры лошадке. Предусмотрительно взяв чуть правее, он пролетел мимо башни в локте от белокаменной стены. Не успевший отдохнуть конь зацепил копытом за верхнюю кромку и обрушил вниз один из крепостных зубцов.
– Да что ж это! К растакой ягой ядреной бабушке! Когда-нибудь сроют этот холм?! – затряс кулаками Владимир. – Кто у нас отвечает за благоустройство в черте города?
Не найдя среди окружающих его подобострастно улыбающихся боярских рож отвечающего за благоустройство (тот поспешил пригнуться, прячась за спинами товарищей), князь махнул рукой и направился обратно в хоромы.