Другая война - стр. 9
Так продолжалось пару минут, пока запыхавшийся боевик не устал и не отошёл от пленника. Как только удары прекратились, Иван вновь сел. На этот раз это ему удалось с ещё большим трудом. Однако Добров не сдался и, сделав невероятный рывок, даже умудрился подняться на ноги.
Поднявшись, Иван попробовал языком кровоточащие губы и оглядел обступивших его чеченцев. Увидев бородатые, смотрящие со злостью лица врагов, он ожидал продолжения избиения, но вместо этого один из бородачей, – судя по осанке, более жёсткому требовательному взгляду – главный среди «чехов», внезапно задал вопрос.
– Что, русский, не того ожидал?
Иван, ещё не отошедший от избиения, молчал. Главарь с презрением глядел на пленника и тоже молчал, но его взгляд красноречиво говорил: «Того ли ты хотел, русский, когда пришёл с войной в наши горы? Небось, жалеешь, что взял автомат в руки. Ничего, скоро ты пожалеешь, что тебя мама родила».
– Как зовут? Какая часть? – наконец, спросил боевик.
– Любопытный какой, – Иван сделал попытку усмехнуться, но тут же сморщился от боли.
– С тобой по-человечески разговаривают, а ты грубишь, – удивился чеченец.
– Ну, если по-человечески, то Иваном меня зовут. А часть, хрен его знает какая. Забыл.
– Да что с этой сукой разговаривать, – в разговор вступил другой бородач. – Мочить его надо. Не видишь что ли, Аслан, это же контрактник? Большие бабки приехал в Ичкерию зарабатывать. Говно – не человек.
Иван удивлённо посмотрел на заговорившего боевика. Тот совсем не походил на горца, хотя, в общем-то, чеченцы больше похожи на русских, чем на выходцев с Кавказа. На грузин или азербайджанцев, например, они вовсе не походят. И акцент у них вовсе не кавказский. Своеобразный, но он всегда присутствует, даже если чеченец долгое время живёт за пределами республики. Этот же боевик говорил совершенно чисто по-русски. Точнее с небольшим южным говорком, меняя «г» на «х». Неужели наёмник?
– Хохол что ли? А ты чего тут делаешь? – с трудом разлепив разбитые губы, спросил Иван.
И тут же получил тычок в лицо. Иван умудрился не упасть, отступив назад, с трудом удержав равновесие. Оскорблённый бандит направил ствол «Калашникова» в лицо десантника и зло передёрнул затвор.
– Погоди, Фармацевт, – остановил его другой боевик.
– Чего годить, Татарин? Мочкануть козла и все дела!
– Ты Аслана сначала спроси, а потом калашом махай. Твоя добыча что ли? Магомед этого гаска взял, пусть он и кончает.
К группе, окружившей Ивана, подошли остальные боевики лагеря, молча ожидая развязки истории с решением участи пленника.
– Татарин правильно говорит, – секунду подумав, бросил Аслан, – Магомед придёт и решит, что с этим русским делать.
– Хорошо бы его на видео заснять, – услышав это, сказал Татарин, – жаль камеру поломали.
– Магомед к Асламбеку пошёл, у того должна быть камера. Надо убитых гоблинов заснять, Эмир просил. Магомед к вечеру вернётся, тогда и заснимем героическую смерть бойца регулярной Красной армии. Так, солдат? Готов ли ты умереть за Россию в чеченских горах?
– Это Кавказские горы, – ответил Иван.
– Смотри, какой грамотный, – удивился Аслан. Потом зло добавил. – Запомни, гоблин, это чеченские горы. Ты пришёл их завоёвывать, но ты здесь и умрёшь.
– Ты что бог, чтобы знать, где я умру?
– Точно. Для тебя я сейчас посланник Аллаха. Я здесь для того чтобы тебя здесь не было. Понял?