Другая война - стр. 11
Только что из отряда на встречу с Магомедом ушла основная часть боевиков; Аслан с Татарином в том числе. Остались лишь он – Пётр Ковальчук, больше известный за тягу к наркотикам, за использование любых лекарственных препаратов для получения кайфа, как Фармацевт, и двое других боевиков – Ахмет с Хасаном. Пленного русского сторожить. А чего его сторожить? Кончать козла надо. Фармацевт поморщился от боли в сломанном носу. И наркота не помогает, боль мешает забыться. Ничего, сейчас Петро посчитается с этим уродом. Строптивый пленник будет умирать долго и мучительно. Боевик щёлкнул лезвием выкидухи. Зачем русскому два глаза? В его положении это излишняя роскошь. Хотя нет, он начнёт с носа. Только ломать не станет, а просто отрежет. Боевик, оскалившись, поднёс лезвие к лицу пленника.
– Я буду тебя резать по кусочкам, козёл, – добравшись до добычи, Фармацевт не знал, с какой пытки ему лучше начать, чтобы полностью насладиться местью. – Сначала отрежу все пальцы. Начну с мизинца левой руки, а завершу большим пальцем правой ноги.
– Завершишь, ты падаль, в какой-нибудь канаве со свинцовой начинкой в животе. – Чтобы умереть без боли, Ивану нужно было как следует разозлить врага. Это сейчас был единственный шанс Доброва на быструю смерть.
– Смелый, говоришь? – Фармацевт скривился оскалом жёлтых зубов. – Сейчас начну пытать, ты у меня не так запоёшь.
Иван был привязан к стволу раскидистого орешника. Несколько рядов верёвки крепко притягивали его к дереву. Ко всему прочему его руки, – уже почти не чувствуемые, – были по-прежнему связаны за спиной и ноги крепко стянуты в лодыжках. Захочешь, не убежишь.
Досталось Ивану на это раз очень прилично. Затёкший левый глаз практически не видел, лицо от множества побоев превратилось в кровавую маску.
Тем временем, на лес опустилась темнота. Извилистые тени плясали, отражаясь от огонька небольшого костра. Лагерь опустел, боевики ушли, забрав с собой лошадей. Кроме украинского наёмника Иван заметил греющихся у костра ещё двоих бородачей.
Фармацевт, полностью потерявший контроль на собой от переполняющей его ненависти, и от очередной дозы наркотика, наконец, решился поквитаться с русским. Он поднёс острое лезвие к лицу десантника и криво усмехнулся. Что наложил в штаны, козёл? Молись, Богу, Аллаху, кому угодно – пришла твоя смерть.
– Петро, неправильно ты делаешь, – послышался от костра голос Ахмета. – Ты лезвие прокали докрасна и тогда режь русского. Как по маслу пойдёт.
– Задолбался я ждать, когда Аслан из лагеря уйдёт, а ты говоришь нож накали. И так порежу козла, без подогрева. Все кишки этой сволочи наружу выпущу.
С этими словами бандит взмахнул ножом. Иван непроизвольно зажмурился и отвернул лицо. В это момент он услышал одиночный выстрел. «АК-74», – сразу определил Добров и открыл глаза. Он увидел согнувшегося в три погибели Фармацевта. Бандит выронил нож и упал на остывающую землю. Боевики у костра вскочили на ноги. В ответ на это прозвучала короткая автоматная очередь. Темнота лагеря вмиг ожила вспышками выстрелов. Подстреленный Хасан упал в костёр, подняв вверх тысячи красных угольков, и мгновенно, словно факел, вспыхнул. По лагерю разнёсся неприятный запах горящей человеческой плоти.
Ахмет в ночной перестрелке продержался чуть дольше. Он даже успел схватить «Калашников» и, выйдя на шаг из светового круга костра, полоснул во враждебную темноту длинной, в полмагазина, очередью. Внезапно его автомат замолк и Ахмет упал лицом вперёд, вновь пересекая границу света и тьмы. Из его спины торчал нож.