Другая война - стр. 12
«Даже накаливать не пришлось» – прокомментировал Иван. И насколько позволяло разбитое лицо, улыбнулся подошедшему Лёхе. «Нашёлся, чертяка. Жив-здоров, ещё и меня спас», – с благодарностью подумал Добров.
– Я твой вечный должник, брат. – Добавил он вслух.
Они не были братьями по крови, но часто, особенно в последнее время, в Чечне так называли друг друга. Здесь на войне по-другому нельзя. На войне выжить можно лишь чувствуя рядом крепкое плечо друга. Брата. Когда ежедневно рискуешь жизнью бок о бок с другим человеком, он тебе и становится как брат. Кроме того, Иван знал Лёху с раннего детства. Ещё тогда они отстаивали правду, стоя по одну сторону линии, разделяющей добро и зло. По светлую сторону этой гипотетической линии. По крайней мере, Иван твёрдо верил, что это так. Добров не был херувимом; на войне, как любой солдат ему приходилось убивать. Он стрелял в людей, но делал это вынужденно. Иван – солдат, и этим всё сказано. А солдат всегда выполняет приказ. Сейчас же выполнение этого приказа означает освобождение многострадального народа Чечни. И пусть идеологи сепаратистов на каждом углу трубят, что борются за свободу самопровозглашённой республики, им не обмануть Ивана. Добров не раз становился свидетелем, как эти «борцы за свободу» грабили собственный народ. Похищали и убивали. Не русских, – русские для бандитов, оккупировавших Чечню, стали вообще вне их «шариатских» законов. Нет, бандиты не делали разницы между своими и чужими. Особенно ненавидели тех, кто не был согласен с их кровавыми законами.
Конечно, Иван был далёк от того, чтобы идеализировать то, чем он занимался. Война она и есть война. На войне убивают и очень часто – невинных. Добров это прекрасно понимал, никогда не оправдывая насилие. Но он также знал, что по-другому здесь, сейчас нельзя. С теми, кто превыше всего ставит силу, нельзя разговаривать нормальным языком. С ними можно говорить тоже лишь языком силы. Вопрос только в том, чтобы это не сделать самоцелью, не ожесточиться, не стать такими, как те, что по другую сторону. Хотя до этого очень тяжело не опуститься, когда тебе стреляют в спину именно те, кого ты защищаешь. Трудно оставаться при этом невозмутимым. Когда убивают твоих друзей, тяжело удержаться от мести. Иван уже понял, что проще становится лишь, когда начинаешь относиться к войне, как к работе. Тяжёлой, смертельно опасной, но всё же обычной работе.
Всё это промелькнуло у Ивана в голове, пока Лёха, стараясь не задеть болячки друга, отвязывал его от дерева.
– Досталось тебе, Добрыня, – вместо приветствия бросил он. – Я за лагерем давно наблюдаю, видел, как они потчевали тебя прикладами и сапогами. Ждал ночи, когда будет удобный момент. Дождался и едва не проворонил. Когда увидел, что этот с ножом к тебе пошёл, думал, не успею.
Лёха, освободив от верёвок едва не рухнувшего на землю Доброва, придерживая друга, помог ему сесть. Иван прислонился к толстому стволу дерева. Посидел немного, дожидаясь притока крови в затёкшие конечности.
– Ну как, Добрыня, оклемался? – спросил Лёха и, не дожидаясь ответа, добавил. – Можешь идти, или тебя бедолагу тащить придётся? Надо побыстрее уматывать: «чехи» далеко не ушли. Если выстрелы услышат, то вернутся.
– Дай ещё пяток минут посижу. – Иван помассировал кисти рук. – Ты сам как выжил, бродяга?