Другая сторона. Камешек - стр. 45
– Человечек? А я было подумал, что ты обзавелся потомством.
Йолрик рассмеялся. А Галед спросил, как обычно, начиная разговор:
– А что, Добродег, как у вас тут дела, в Снежных Пустошах?
– О! Все то же, Галед. Ничего нового, – хозяин налил в большие глубокие миски чай и поставил их на стол. – Хотя у врат я теперь часто нахожу замерзших людей без штанов, замотанных в черные тряпки. Еще ни одного не удалось отогреть.
Добродег рассмеялся и позвал Алису:
– Иди сюда, человечек, попей горячего. Вы ведь через Мавию шли. В буран попали?
Алиса кивнула, но оказалось, что спрашивал он уже не ее, а Галеда. Орк расположился за столом, по-свойски обследовал миски и туески и болтал с хозяином. Йолрик сел на шкуру какого-то зверя, расстеленную перед печкой, и гладил веселую крупную собаку.
– Почему он называет меня человечком? – нагнувшись к уху эльфа, спросила Алиса. – Он же сам человек.
– Добродег? – усмехнулся Йолрик. – О нет. Он человек еще меньше, чем я или Галед.
– Кто же он? – удивилась Алиса, рассматривая хозяина, увлеченного разговором. – Ни на кого из нелюдей он не похож, – авторитетно заявила она.
– В разных сторонах так много разных народов, Али, что всех не знает никто. – Вместо того, чтобы посмеяться на ней, как обычно, Йолрик неожиданно ласково улыбнулся. – Добродег – друг. Не нужно его бояться.
– Я и не боялась, пока ты не сказал.
Алиса нахмурилась, Йолрик, глядя на нее, рассмеялся:
– Он схлыт, в других сторонах таких, как он, называют шкуровертами или оборо́тнями.
И хоть Йолрик ставил ударение непривычно, на третий слог, Алиса узнала слово и поежилась.
– Галед говорил, что оборотни опасные. В Лесном Краю на них облавы делают.
– Да, волколаки и оборотни – родственники, – кивнул Йолрик. – Но не одно и то же. Лесные волколаки – молодой народ, агрессивный. Северные схлыты – старый, мирный. Едят в основном рыбу. А на людей нападают, только если они их вынудят.
– В кого превращается Добродег? – спросила Алиса, не сумев справиться с любопытством.
– В медведя, – почему-то рассмеялся Йолрик и указал на дверь в соседнюю комнату, завешанную ковром. – Гляди, тобой интересуются.
В щели между ковром и дверным косяком торчали четыре курчавые головы. Одна, явно принадлежавшая девочке, – выше других, остальные три, мальчишечьи, – ниже. Самая нижняя головка вдруг исчезла, а потом по ковру заходили волны, и трехлетний карапуз выпал к ногам Йолрика. Тот погладил его по голове точно так же, как недавно гладил собаку. Мальчик, упитанный и абсолютно голый, сделал попытку ухватить Йолрика зубами за палец. Но тот мягко стукнул его ладонью в лоб, и, когда мальчишка шлепнулся на пухлую попку, рассмеялся.
Добродег глянул на него и почему-то нахмурился.
– Дара! – позвал он. – Забери Мачека.
Девочка выскочила из-за ковра и, быстро глянув на Алису, подхватила мальчугана на руки.
– Мать позови, – вслед ей велел хозяин. – Скажи, гости у нас. Буран будут пережидать. – И, обернувшись к Алисе, добавил: – Со старшими можешь играть смело, а с малышом осторожнее, он еще дикий.
Алиса ошалело кивнула, решив, что ей совсем не хочется играть с детьми, которые могут превратиться в медведей.
Жену Добродега звали Залада, и она очень отличалась от всех тех женщин, что Алиса видела с тех пор, как встретила Йолрика. Черноволосая и смуглая, почти такая же высокая, как и Добродег, женщина хмуро смотрела на нежданных гостей из-под густых черных бровей. Она не накрывала на стол, как хозяйка гномов, не улыбалась приветливо, как женщины Лесного Края, и вообще не заговаривала с гостями. Если она говорила, то обращалась только к мужу или детям, причем на языке, который Алиса не понимала.