Дрозофилы - стр. 5
Вся эта разношерстная компания плохо вязалась между собой. Что общего могло быть у настолько разных людей? Какое стечение обстоятельств собрало их всех, в это время, в этом месте? Раздумывать дальше девушке не дали. Ее мягко, но настойчиво усадили на диван.
– Давай, Анюта, выпьем за нашу встречу, – Любаня подняла стакан с золотистой жидкостью, предварительно плеснув из квадратной бутылки в другой бокал и вручив его Анне.
Поднося напиток к губам, девушка оглядела компанию. Бомжеватые мужики вели какую-то личную, сокровенную беседу, будто не имели к этому обществу никакого отношения. Любаня присосалась к своему стакану, быстро и шумно глотая его содержимое, словно это был не хороший виски, а дешевое вино. Карлик Эдик все так же пыхтел, как паровоз. Здоровяк тупо сидел, делая вид, что он отдельно от всех, а здесь оказался случайно. И только в самый последний момент, делая глоток, Анна заметила в его глазах странное ожидание. А переведя взгляд на тетку, внутренне пожалела, что вообще пришла сюда. На лице той сияло злорадное торжество.
– Что… вы…так…смотрите на…меня, – Анна вдруг ощутила, что произносить слова трудно. Руки и ноги словно налились свинцом. Она так и застыла с бокалом в руке без возможности пошевелиться. Сознание при этом было полностью в порядке. Слух и зрение тоже.
– Че это с ней? – поинтересовалась Любаня у тетки, разглядывая застывшую, как статуя Анну.
– Тибия, это не касамши, боле. Твой, свой, миссия сделать уже. Теперь, вон туда, отсюда. И молчок. Деньги взять, – тетка со странным акцентом сделала жест рукой. Здоровяк, поняв приказ, достал из-за пазухи пачку купюр и бросил на стол. Издав шлепок, пачка привлекла внимание и двух мужиков. Моментально перестав пить и жевать, они вожделенно уставились на деньги. Протянув руку, Любаня сграбастала пачку и выскочила из-за стола, собираясь видимо ретироваться отсюда. Но вдруг остановилась и, подождав, когда ее подельники скроются за дверью кабинки, спросила:
– А, что с ней будет? Зачем вы ее так?
Из глотки тетки вырвался рык, и она повернула голову к Любане. Торжество при этом исчезло с ее лица, оставив на нем только злое выражение. Увидев это, у Любани все остальные вопросы застряли в глотке. И больше ничего не говоря, она вышла, оставив Анну на произвол судьбы.
Тем временем, в кабинке стали происходить странные события. Здоровяк, молча, вышел из-за стола и встал у дверей, на стреме. Тетка почему-то решила устроить стриптиз. Расстегнув пуговицы, она вывалила свою огромную грудь буквально на стол, схватила руками коричневые, крупные соски и стала мять их руками. Через десяток секунд, не добившись какого-то важного для нее эффекта, она гаркнула на пыхтящего кальяном карлика:
– Томэ ми, каррабата!
Карлик, выплюнув мундштук, резво вскочил, запрыгнул на стол и, подбежав к тетке, уселся напротив нее. Все происходящее перед глазами Анны напоминало жуткую, сюрреалистическую картину, написанную каким-то сумасшедшим. Коротыш ловко ухватил соски и продолжил манипуляции с ними. Вскоре его труды увенчались успехом. С легким шипением соски выдвинулись, словно ящички из миниатюрного комода. Вытащив их и бросив на стол, карлик, засучив рукава, засунул руки в образовавшиеся отверстия. Пошарив там он, тужась, вынул из груди два круглых предмета. Шикарный бюст тетки при этом сдулся и обвис, как уши спаниеля. Аккуратно положив предметы на стол, карлик ретировался на свое место, и, засунув в рот мундштук, запыхтел кальяном. Тетка, тем временем, занялась предметами, извлеченными из ее тела.