Доверься, он твой - стр. 14
Но Катерина знала то, чего не знала даже мать. К роду Соломиных принадлежал только дядя Миша, а бабушка Варвара, которая считалась его родной сестрой, не была ею вовсе. Осиротевшую в младенчестве, ее приняли к себе родители дяди Миши. Это семейная тайна, которую он открыл ей перед самой смертью. Ей, а не ее матери Ксении, потому что она всегда жила, как он говорил, на отлете.
– Я должен был унести это в могилу, Катерина, как и свою настоящую любовь. – Они сидели тогда на даче, не включая свет. Только огонь за дверцей освещал жестянку, прибитую перед печкой, – страховка от искры или уголька. Она заметила, что в темноте люди чаще становятся откровенными.
К тому времени бабушки уже не было, дядя Миша не находил себе места без нее, он почти забросил карту, на которую наносил точки, обозначающие зоны. Аномальные – красным, сакральные – зеленым.
– Но мне хочется, чтобы ты знала.
В тот вечер Катерина узнала, что дядя Миша любил ее бабушку Варвару всегда, причем не как сестру.
А если в роду бабушки Варвары кто-то болел? Катерина поморщилась, казалось, желудок завязывается узлом. Она открыла рот, глубоко вдохнула. Она понимала – не надо глотать воздух, она доведет себя до нервной икоты. Но на миг стало легче. И следом явилась утешающая мысль: бабушка дожила до глубокой старости без всяких признаков болезни Альцгеймера. О том, чем болели в роду отца, она никогда не узнает, не у кого. А ее мать, считает доктор Назаров, заполучила болезнь по другой причине.
Но матери лучше, гораздо лучше. Значит, другим больным тоже. В Доме на Каме, где сейчас живет ее мать, совершенно точно. Она ездила туда две недели назад. Выходит, в подмосковной лечебнице старичкам и старушкам стало хуже по какой-то другой причине?
Катерина обхватила себя руками. Пальцы впились в ребра. Она на самом деле похудела. «Таешь на глазах», – вздыхал Вадим. Она улыбнулась.
Вспомнив о Вадиме, почувствовала, как напряжение отпустило. Так что же? Поехать в лечебницу? Самой посмотреть, узнать, почему больные не хотят ее лекарство?
Она не кинулась в прихожую, она медленно пошла.
Поехать. На чем, интересно? Ее «матиз» сам прикатил на «бычке». Поймать такси? Но она все деньги отдала за эвакуатор.
Катерина села на галошницу. А кто ее пустит в лечебницу без пропуска? Сегодня выходной. Она представила охранника в черном с головы до пят. Она разработчик лекарства, одного из тех, что горстями засыпают в себя больные. Для него она никто.
Катерина встала, вернулась в комнату. Дрожь прошла, мысли не плясали. Но… если Светлана сказала правду, то матери тоже хуже?
Сердце медленно сползало вниз. Если сейчас не сесть на диван, оно выкатится на пол.
Какой бы нелепой ни была эта мысль, она заставила Катерину опуститься на диван. Почувствовав под собой твердую почву, она больше не думала о глупо ведущем себя сердце. Снова включился разум, который подсказывал: «Ты видела мать недавно. Ей лучше, она полна энергии, даже желаний». Катерина помнила ее совершенно ясный взгляд и абсолютно разумную речь в прошлый раз.
– Я рада, что ты привезла мне ноутбук. Здешнее заведение создано для этнографа. Я не просто живу, я работаю.
Если матери стало хуже, доктор Верхотин позвонил бы немедленно. А может, звонил, когда она с глупым счастливым лицом каталась на «бычке»?