Досуг: телесериалы, теленовости, кино, видеоигры в борьбе за умы - стр. 14

26. Прохорова И. Как работать со сложным обществом, давая ему дышать, власть не знает. Интервью // www.eedialog.org/ru/2018/12/18/kak-rabotat-so-slozhnym-obshhestvom-davaya-emu-dyshat-vlast-ne-znaet/

27. Ильницкий А. Гибридные войны: вызовы, угрозы, уязвимости. У России мало времени, чтобы сформировать собственный образ будущего // yakutiafuture.ru/2019/08/02/gibridnye-vojny-vyzovy-ugrozy-uyazvimosti-u-rossii-malo-vremeni-chtoby-sformirovat-sobstvennyj-obraz-budushhego/

Если романы систематизируют наше прошлое, то телесериалы проводят ту же ментальную операцию над нашим будущим. Мы можем увидеть то, чего нет, но что вполне может быть. И это тоже достаточно важный опыт.

Истоки романа нашли не только в Древней Греции, но и в Японии, где первый роман появился тысячу лет назад [1]. В его английском переводе 1300 страниц. Кстати, его написала женщина, и он был успешным, хотя художественная литература находилась внизу жанровой иерархии. Потом XVIII в. дал скачок любви к роману, появились буржуа, читавшие в послеобеденное время.

Роман, как и сказки до этого, приучили человечество к нарративной форме повествования, когда события выстраиваются линейно в причинно-следственной связи. И все они, по сути, создавали осмысленную модель мира, логично ложившуюся и на новую реальность.

Литература, как видят это психологи, учит людей эмпатии. Мы начинаем лучше понимать людей, видим причинно-следственные связи в их поведении. Литература дает опыт взаимодействия с другими людьми.

Телесериалы оказались более современной формой, для которой условности «прошлое – будущее» оказались не так важны. Более важной была борьба за внимание. Именно так первые комиксы сделали массовым героем суперменов, поскольку новая технология подачи информации в виде рисованного рассказа нашла для себя «изюминку» в виде нового типажа.

В целом человек, не контролируемый культурой и пропагандой, проявляет свои собственные интересы. Это не только, условно говоря, бег или коллекционирование марок, это и другие ментальные интересы, которые не находят отклика в индустрии культуры.

Такой взлет от потребителя получила в советское время фантастика, которая явно не носила такой нудный характер, как произведение, собранное по кальке соцреализма. И тут многое зависело уже от тех или иных представителей индустрии, например, книгоиздания, если это не вступало в противоречие с идеологией. Так, в издательстве «Молодая гвардия» в 1958 году появилась редакция фантастики, которую возглавил писатель С. Жемайтис. Так распорядилось время оттепели, когда идеология временно отпустила свой надзор над здравым смыслом.

Выходили интересные книги, вокруг них формировалось молодое поколение, и все шло прекрасно. Когда позже люди идеологии нахмурили свои брови, все стало похуже. Тучи сгустились и над фантастикой, которая явно в принципе и всегда выпадает из обоймы, что всегда для надзирающих плохо, ибо внушает подозрение.

Этот новый период с новым заведующим редакцией описывают сегодня так: «В эти годы Стругацкие безуспешно пытались добиться в „МГ” книжного издания „Пикника на обочине”, а редакция Щербакова чинила им всякие идеологические препятствия. „Для философской фантастики я вижу только два пути: первый – в корзину, второй – в КГБ”, – объяснял своим подчиненным Щербаков. В начале 1980-х я сам присутствовал на его выступлении перед молодыми авторами в Малеевке и осторожно оглядывался по сторонам: неужели только мне речи Владимира Ивановича кажутся бредовыми? Лишь в начале 1990-х, когда редакция фантастики в издательстве схлопнулась, Щербаков покинул „МГ” и стал писать книги о своем происхождении от древних этрусков и о личных встречах с Богородицей. Тогда-то всем стало, наконец, ясно. Но поскольку он проводил правильную „партийную линию”, у вышестоящего начальства не было формальных причин снимать его с поста»