Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне - стр. 52
– Иван Николаевич, надо срочно послать туда… вот Обатурова; он быстро приведет их в порядок и доставит сюда.
Сквозь смех подполковник Ершов проговорил:
– А почему ты считаешь, что к нему не приклеится какая-нибудь сестричка? Молодой, крепкий, стойки делает на руках, не чета нам с тобой.
И после паузы, уже без смеха, но и без нравоучения, добавил:
– Это же молодежь! Они уже смотрели смерти в глаза, и, считай, многие, наверное, не знают сладость девичьего поцелуя. Скоро им опять в бой и кого-то не станет. Где тут безобразие?
Замполит был сконфужен, а командир полка распорядился:
– Прикажите старшему врачу: как только придут, так их на мытье под танковый брезент, к бочке с костром. А баню отпустить вовремя.
Семен Владимирович Коллеров прибыл на политработу в армию в 1939-м году по партийному набору с должности заместителя директора текстильной фабрики и прошел шестимесячные курсы политсостава. Воевать начал в должности комиссара танкового батальона. Не получив специальной танковой подготовки, он испытывал трудности в конкретной работе с танкистами, но осваивать танковое дело не спешил. До экипажей доходил редко.
19-го декабря полк поступил в подчинение командира 28-й гвардейской стрелковой дивизии, а утром 20-го получил новые танки: Т-34 – 18 единиц, Т-70 – 10, то есть почти три маршевые роты. С отправленными в ремонт подбитыми танками по установленному тогда порядку убыли механики-водители и командиры башен. Таким образом, с учетом потерь состав экипажей обновился на две трети. Как мы убедились в беседах с вновь прибывшими экипажами, их выучка, исключая фронтовиков, составлявших одну четверть, не выходила за пределы программ учебных танковых частей. Незавершенной оказалась и программа тактической подготовки рот.
Без задержки были организованы выверка и пристрелка оружия, вождение и стрельба. Опасность налета вражеских самолетов из-за небольшого снегопада и низкой облачности была незначительной. С прибывшими были изучены недостатки и ошибки, допущенные в предшествующих боях. В частности – это случаи атаки переднего края обороны противника на низких скоростях, слабый огонь из пулеметов по траншеям и амбразурам ДЗОТов, стрельба по ДЗОТам и блиндажам в условиях, когда грунтовое покрытие их уже замерзло, не бронебойными, а осколочными снарядами.
В тот же день, 20 декабря, из боевого приказа командира дивизии мы узнали, что дивизия ударом севернее Обжино на Софронково должна прорвать оборону и выйти к реке Пола. Наш 239-й танковый полк придавался правофланговому 86-му гвардейскому стрелковому полку и имел задачу, поддерживая наступление его пехоты, уничтожить огневые точки на участке прорыва, овладеть южным берегом речки Вязовки и затем с десантом автоматчиков захватить и удержать Софронково. Готовность – к исходу 22-го декабря.
– Ну что ты поделаешь? Опять не дают нужное время на подготовку! – досадовал командир полка.
– Да, это самые короткие дни в году. Светлое время на широте Старой Руссы в эти дни меньше семи часов, – подчеркнул начальник штаба при докладе расчета времени на подготовительные мероприятия.
Подготовка наступления была начата тотчас. После короткого пребывания у комдива, командир полка до наступления темноты успел бегло осмотреть в бинокль полосу предстоящего наступления. А затем он собрал командиров и сначала разобрался, что отображено у них на картах из сведений о противнике. Командир 1-й танковой роты старший лейтенант Николай Кириллович Нечетный при этом выразил беспокойство, что неизвестно, где у противника противотанковая артиллерия, танки и самоходки.