Дорога ярости - стр. 22
– Ну ладно, – произносит Фрэнк. – Все равно вы сейчас вряд ли думаете о работе.
Адам таращится на окно и ничего не отвечает.
Когда ужин закончен, Адам ведет Кейна в убежище. Они отпирают засов люка и спускаются по лестнице, освещая себе путь свечой. Адам шагает впереди, Кейн за ним. Воздух в подвале затхлый. Из курятника доносится резкая, раздражающая вонь куриного помета. Все в доме провоняло курами. Но здесь все же пахнет иначе: противный душок мешается с ароматом земли.
Убежище немногим лучше обычного подвала. Здесь нет ни тюков с прессованным сеном, ни сельскохозяйственных инструментов. Покрытые пылью мешки для семян свалены у голой стены, возле скрученного мотка проволоки. В темном углу – пустой баллон из-под кислорода. Рядом висят кислородные маски, отбрасывая на стену причудливую тень. Вдоль стены тянутся полки, заставленные консервами и коробками с припасами. Бетонный пол, отполированный временем. Обстановка суровая, ничего лишнего. Но все-таки здесь тепло, и когда наступает зима и земля промерзает, Адам и Фрэнк спускаются в убежище, чтобы пережить холода.
– Фрэнк на самом деле не такой грубый, каким хочет казаться, – Адам с глухим стуком ставит свечу на бочку. Вокруг оранжевого огонька расплывается пятно света, и углы убежища погружаются во мрак. Из-под двери сквозит, и пламя мигает. Ночной ветер грохочет задвижкой.
– Он добрый человек, – соглашается Кейн, бросает сверток со спальным мешком на пол, садится и принимается разуваться. Вздрогнув и застонав, он снимает правый ботинок и ставит локти на колени – одна нога обута, другая в грязном носке.
– Это по глазам видно. Глаза не врут. Никогда.
Кейн снимает второй ботинок и бросает на пол. Адам смотрит, как тот приземляется.
– Потерять ногу – это тебе не шуточки, – продолжает Кейн.
Адам садится на бочку, гадая, что же такого повидали желтые волчьи глаза Кейна.
Тот снимает костюм, и Адам снова видит его шрамы и рубцы. Сквозь вентиляционную трубу на спину Кейна падает ромбовидный луч лунного света. Адаму еще не доводилось видеть такого искалеченного тела. Даже у Фрэнка.
Такое ощущение, будто Кейна кто-то рвал зубами.
Люк убежища скрипит. Парни дружно поднимают глаза, но на лестнице никого. Дверь стонет от ветра.
Кейн вешает рогатку и кожаный мешок с речными камнями на крюк, вбитый в балку.
Адам смотрит на опоры, которые поддерживают крышу убежища. Раньше под крышей жили совы. Наверно, пробрались по вентиляционной трубе. В штормовые ночи семейство Стоун делило с ними убежище. Адам мог целыми днями напролет рассматривать сов, а те в ответ таращили на него спокойные глаза. Он до сих пор иногда находит их погадки, но самих сов давно нет. Когда-то в убежище водились и мыши, но их тоже больше нет.
Кейн ложится на свое самодельное ложе, переворачивается на живот и приподнимается на локтях. Он смотрит на Адама. Глаза его блестят.
– Полковника давно видел?
– Пару месяцев назад. А что?
Кейн пожимает плечами.
– А может, я хочу с ним повидаться перед гонкой.
– Скажешь тоже.
– А почему бы и нет? Ты это потому, что он такая важная шишка? Правитель?
– Его охраняют. Небесная база ему платит, чтобы он разгонял забастовки шахтеров и вообще подавлял любые беспорядки. Как в прошлый раз, когда народ возмущался, что билеты на ракеты слишком дорогие.