Дорога солнца и тумана - стр. 30
Барака представлял собой кучку хижин с соломенными крышами, окруженных колючим кустарником. Тропинки вели от домов к полям кукурузы и картофеля. Деревенские жители показали нам дом, где жила семья Джумы, и столпились возле него, прислушиваясь к нашим разговорам.
Я пыталась следить за беседой Джека с женщиной, сидевшей у огня. Но они говорили короткими фразами на суахили.
Женщина варила что-то похожее на густую кашу, а к спине был привязан грудной ребенок. Вокруг бродили цыплята, а в углу спал малыш постарше.
Разговор шел на повышенных тонах. Джек сидел рядом со мной на деревянном табурете; его прежняя доброжелательность пропала. Он согнулся, пытаясь уместить свое тело в маленьком, дымном пространстве. Женщина, мать Джумы, казалось, уклонялась от его вопросов и игнорировала нас. Прозвучало имя Габриеля. Женщина пожала плечами, покачала головой и повернулась к нам спиной.
– Габриель приезжал сюда? – спросила я.
– По всей вероятности, он никогда тут не появлялся, – ответил Джек.
– А Джума? Где он?
Джек мрачно посмотрел на женщину.
– Она говорит, что не знает.
В это время в хижину вошел мужчина. Бешено размахивая руками, он начал кричать на нас.
– Что происходит?
Я смотрела то на мужчину, то на Джека.
– Это отец Джумы. Он хочет, чтобы мы уехали. – Но сам Джек не собирался трогаться с места. – Но мы не уедем, пока они не скажут нам, где Джума.
Деревенские тянули шеи, заглядывали в дом, когда разговор перешел на повышенные тона. Упрямое спокойствие Джека разжигало ярость отца Джумы. Мать завыла, напугав спавшего двухлетку. Его плач добавился к ее завываниям, а мужчины продолжали спорить. Темная хижина наполнилась воем, криками и кудахтаньем и превратилась в дурдом. Я не выдержала.
– Стоп! – закричала я. – Эй, перестаньте орать!
За моим криком последовало удивленное молчание. Вероятно, все забыли, что я тоже была в комнатке.
– Пожалуйста. – Я встала и взяла женщину за руки. – Мы приехали сюда за Джумой. Вы ведь хотели этого, правда? Вот почему Габриель и Мо собирались приехать сюда. Чтобы забрать его в Ванзу. Если вы передумали, то просто скажите, и мы уедем.
Она не понимала моих слов, но посмотрела на наши соединенные руки, и на них упали ее крупные слезы.
– Джума, – проговорила она, и ее горло задергалось в конвульсиях. После этого она заговорила так, словно слова долго копились в ней, и теперь она не могла остановиться. Она крепко держала меня за руки и рыдала. И рыдала.
– Джек?
Он повернул ко мне лицо, и я увидела в его глазах мучительное уныние.
– Пойдем. – Он оттащил меня от нее, схватив за запястье. – Нам тут нечего делать. – Он вывел меня на улицу, и мы прошли мимо собравшейся толпы к машине.
– Что она сказала? – спросила я.
– Садись. – Он уже заводил двигатель.
– Не сяду, пока ты не объяснишь, что произошло в хижине.
– Садись в машину, Родел, – зарычал он. У него ходили желваки, и он смотрел прямо перед собой, не удостаивая меня взглядом. Теперь это был тот Джек, которого я увидела в тот первый раз на террасе – жесткий, отрешенный, упрямый.
– Я даже не пошевелюсь, пока ты мне не ответишь.
– Ты действительно хочешь знать? Что ж, ладно. – Он ударил по рулю обеими руками. – Они продали его, Родел. Они продали Джуму. Они собирались отдать его Габриелю в обмен на какие-то нужные вещи, но, когда Габриель и Мо не приехали, они продали его кому-то еще. Джума пропал.