Донор (сборник) - стр. 22
Он отфутболил бутылку с водой, и та, описав полукруг в холодном воздухе, упала на камни.
– Значит, пытать меня ты не собиралась, – подвел итог Евгений, на всякий случай еще раз разворошив нехитрые пожитки Шаниты. – Как же ты собиралась осуществить свою месть, детка? Затрахать меня до смерти?
Он поднял книгу.
– Ого. Достоевский, «Преступление и наказание». Любишь русскую классику? Или морально настраивалась на нашу встречу?
Шанита ничего не ответила.
Евгений брезгливо бросил книгу, затем сунул руку во внутренний в карман, извлекая смартфон. Нахмурился, увидев паутину трещин на темном экране. Провел пальцем, пытаясь оживить гаджет, но тот оставался глухим к манипуляциям байкера.
– Еще и телефон сломала, сучка, – резюмировал Золотарев, переведя взор на Шаниту. – Путешествие с тобой выходит в копеечку. Слышишь меня?
– Бедненький и разнесчастненький, разорили тебя.
Наклонившись, Шанита молча разглядывала распухшее колено, из которого торчал белеющий осколок кости.
Осмотревшись, Евгений нагнулся, поднимая с земли нож. Тот самый, которым его ранила женщина. Узкое лезвие было выпачкано запекшейся кровью, костяная рукоятка вырезана в виде звериной морды.
– Ага. Значит, этой ковырялкой ты меня тыкала всю дорогу, – заключил Золотарев. Он бросил нож в ледяной ручей и вновь повернулся к ней:
– Я правильно понял, что Надя жива?
– Я же сказала. Я ее и пальцем не тронула, – ответила Шанита.
– А что с моей ассистенткой? Я о Даше Фолиной. Вроде бы кто-то утверждал про спицы перед глазами? А?
– С твоей медсестрой правда. Фолина ведь знала, на что идет, помогая тебе, – устало произнесла Шанита. – Но я ни в чем не раскаиваюсь.
– Должен тебе сказать, ты была очень убедительна, – признался Евгений. Он скинул с себя куртку, затем, морщась от боли, начал расстегивать рубашку.
– К байку и смартфону плюсуем косуху с рубашкой, – сварливо подсчитывал он. – Знаешь, сколько ты мне должна, селедка? Тебе придется продать все потроха, чтобы рассчитаться со мной. Хотя вряд ли кому-то пригодятся твои прокуренные легкие и испитая печень.
Шанита рассмеялась дребезжащим смехом. Со стороны казалось, что в ведре перекатываются осколки стекла.
– Даже если бы я была здорова, я не смогу продать в России свои органы.
– Нашла кому об этом рассказывать, – фыркнул Золотарев. – Без сопливых знаю. Слушай, теперь я понимаю, что тот пьяный урод на стоянке наверняка был прав, и он видел тебя на прошлой неделе в этой вонючей забегаловке. Ты меня там ждала, да?
Шанита показала ему язык:
– Наконец-то догадался.
Ему наконец удалось снять рубашку, и он подвинулся ближе к свету фары, чтобы разглядеть, насколько опасны раны. Кровь уже не текла, а едва-едва сочилась, и Евгений с облегчением вздохнул, поняв, что повреждения незначительны.
– Еще бы немного, и ты попала бы в печень, – заметил он. Взяв упаковку салфеток среди вещей Шаниты, Евгений вынул оттуда несколько штук и прижал к ране. – Надеюсь, твои тряпки не отравлены?
Шанита усмехнулась.
В лесу холодало, и кожа Золотарева быстро покрылась крупными пупырышками. К тому времени кровотечение почти прекратилось, и он, сопя от натуги, вновь надел рубашку. Выпачканная его собственной застывающей кровью, она неприятно липла к телу, но другого выхода не было. Надевать свитер этой чокнутой суки он не стал бы, даже если бы замерзал насмерть. Так, из принципа.