Доминион - стр. 37
– Нет. – Фрэнк уловил в своем голосе нотку гнева. – Я пошел в науку, потому что мне она нравится. Это то, что я хорошо умею делать.
Эдгар выглядел разочарованным. Потом ухмыльнулся, совсем как тогда, в зоопарке:
– Метеориты изучаешь?
– Да.
Эдгар поерзал в кресле:
– Найдется что-нибудь выпить?
– Только чай и кофе. – (Они посмотрели друг на друга.) – Пожалуй, тебе не стоит больше пить. Ты… тебе хватит.
Эдгар побагровел. Он поджал губы, потом наклонился вперед:
– Тебе известно, что я делаю? В чем состоит моя работа?
– Нет. Знаешь, Эдгар, тебе, наверное, лучше уйти. Пить здесь нечего…
Эдгар встал, слегка покачиваясь, и вдруг принял угрожающий вид. Фрэнк тоже поднялся на ноги, внезапно испугавшись. Эдгар двинулся по пыльному ковру, прямо на него, а потом сказал, дохнув алкоголем на Фрэнка:
– Я тебе скажу, в чем заключается моя чертова работа.
И он сказал. Сказал, над чем работает, и, как один ученый другому, объяснил, как ему и коллегам удалось достичь результата. Объяснение было полным, пугающе логичным.
– Как видишь, мы решили проблему, – прокаркал Эдгар голосом, полным пьяного самодовольства.
Фрэнк пошатнулся, лицо его перекосилось от ужаса. Теперь он понял, почему начальники Эдгара возражали против его поездки на похороны. Фрэнк хотел только одного – чтобы его оставили в покое, а теперь ему не знать покоя и безопасности до конца жизни. Был сотворен ужас, не уступающий изобретениям в фантастических романах, и Эдгар поведал ему, как именно. Он смотрел на Эдгара и вдруг понял, что его брат, этот одинокий, сломленный человек, хочет, чтобы Фрэнк знал о его силе.
– Не стоило говорить мне это, – произнес Фрэнк отчаянным шепотом. – Боже милосердный, ты больше никому не рассказывал? – Он вцепился в волосы и вдруг понял, что кричит: – Исусе, немцы не должны узнать…
Эдгар нахмурился; до его затуманенных мозгов начала доходить серьезность содеянного им.
– Ну конечно, я никому не говорил, – ответил он резко. – Успокойся.
– Ты пьян. Ты пьян половину времени с тех пор, как приехал сюда. – Фрэнк схватил брата за руку. – Возвращайся домой и не проболтайся никому больше. Если кто-нибудь услышит то, о чем ты сообщил мне…
– Ну хорошо! – Теперь Эдгар выглядел встревоженным. – Хорошо. Забудь о том, что я сказал…
– Забыть? – взвыл Фрэнк. – Да как… я могу… забыть!
– Бога ради, заткнись, перестань орать. – Эдгар весь вспотел и покраснел как свекла. Он долго смотрел на брата, потом тихо произнес, обращаясь скорее к себе, чем к Фрэнку: – Даже если ты кому-нибудь скажешь, никто тебе не поверит. Тебя сочтут безумцем, а может быть, уже держат за слабоумного – посмотри на себя, ухмыляющийся, ничтожный калека…
И вот, всего лишь во второй раз за свою жизнь, Фрэнк потерял контроль над собой. Он бросился на брата, молотя его руками и ногами. Эдгар был намного крупнее Фрэнка, но он сильно выпил и потому отступил, неловко вскинув руки в попытке защититься. Фрэнк наседал, нанося удар за ударом, Эдгар пошатнулся и упал на окно. Гнилая рама проломилась под его весом; дико крича и размахивая руками, он полетел вниз вместе с осколками стекла и исчез.
Фрэнк тупо смотрел на разбитое окно. Октябрьский ветер врывался в комнату. Снизу, из сада, раздался стон. Фрэнк неуверенно шагнул вперед и выглянул из окна. Эдгар лежал навзничь на каменной плитке, держась за правую руку и корчась от боли. «Ну вот, я это сделал, – подумал Фрэнк. – Приедут полицейские и все узнают».