Домик номер шестнадцать - стр. 76
— Я не выйду из этого номера, — заявила Альбина, — готова умереть здесь.
— Умереть я тебе не дам, а выйти всё равно придётся. Неужели ты не хочешь на фоне Эйфелевой башни селфи…
— Гусары, молчать! — взвизгнула Альбина, вспомнив слова песни.
Матерящейся Михаил Розенберг — нечто выходящее за рамки понимания. Нет! Тем более, не в этих божественных интерьерах.
— Серьёзно, мы в Париже. В Париже, милая, — он подошёл близко-близко, провёл ладонями по лицу и оставил лёгкий поцелуй на губах. — Ты никогда себе не простишь, если не выйдешь из номера. Мы в Па-ри-же.
— В Париже, — повторила Альбина. — Париж, — прокатала слово языком. — Париж, — распробовала на вкус. — Париж! — Альбина вроде бы до конца поверила в происходящее.
По музеям Альбина решила не ходить, да и времени не оставалось, день близился к вечеру, а вот погулять хотелось. И они ходили, держались за руки, разговаривали, целовались, стоя посреди пешеходных зон. Забрели в небольшую кофейню, пили самый ароматный и вкусный кофе, какой только пробовала Альбина, наслаждались парфе и взяли с собой птифур, уж очень соблазнительно выглядели маленькие пирожные, Альбина не смогла отказать себе, даже на сытый желудок.
— Пришли. — Михаил остановился у стеклянных дверей, и Альбина замерла, всерьёз забыла, как дышать. Мише пришлось легонько похлопать по спине Альбины, иначе она точно умерла бы от самопроизвольной асфиксии, если такая бывает.
Они стояли перед дверями рая. Мекки. Фирменного магазина «Шанель». Существует ли женщина от семи лет и до ста семи, не мечтающая о сумочке Шанель. Даже если женщине необходимо работать всю свою жизнь, при этом не пить и не есть для того, чтобы купить такую сумочку, даже если она и вовсе не знает о существовании модельного дома «Шанель», и ничего не слышала о блистательной Коко Шанель, она мечтает об этой сумочке. На подсознании. В третьем слое снов.
Альбина не была исключением, она даже сообщила об этом Михаилу при подлёте к Парижу, правда, как шутку или вызов, и вот она рядом с этим местом. Сюда приходил красавчик Гаспар Ульель, а теперь стоит Альбина.
Как же страшно зайти, да и одета не по случаю, обыкновенные джинсы, бомбер, тимберлейки пшеничного цвета на ногах.
Альбина расправила плечи и вошла в двери. Последующие два часа она провела в полубреде, полуобморочном состоянии. Не могла восхищаться и выбирать. Не могла думать о том, как выглядит со стороны, особенно в глазах Миши. Какая разница, как она выглядит, что подумают консультанты и сам Розенберг. Это были два часа личного рая Ивановой Альбины.
Своими глазами она увидела знаменитую сумочку 2.55, ту самую, ставшую легендой, непобедимой классикой. Бесподобную, что там — божественную!
В отель возвращались молча, Альбина глазела по сторонам, пребывая в приятном трансе, а Миша молчал за компанию. Поднялись в номер всё в том же молчании. Альбина уселась на канапе, стоящее у окна, и закрыла глаза.
— Почему ты отказалась от сумочки? — Миша вывел из транса, присев напротив, обхватил ладонями, спрятал, как в ракушке, небольшие кисти Альбины.
— Миш, ты с ума сошёл, зачем мне сумка за половину миллиона? — воскликнула Альбина.
— Ты хотела, — Миша пожал плечами.
— Это мечта, я просто так сказала, — проговорила Поплавская.
— Разве мечты не должны сбываться? — удивился Михаил.