Дом - стр. 13

– Мина, посмотри! – удивленно воскликнул он.

Она подошла к нему, держа в руке амулет, и удивленно воззрилась на картину в его руках. Ей не нужно было ничего объяснять, не нужно указывать на новые рисунки. Мина, как и подобало ангелу, сразу же увидела изменения.

– Ну? Что ты об этом думаешь?! – спросил Паша. Нельзя сказать, что его сердце бешено колотилось, но стучало оно, все же, не с обычной скоростью. Он был взволнован. Очень взволнован! Когда практически в твоих руках за несколько минут на картине появляется что-то новое, это означает, что у тебя либо белая горячка, либо обыкновенные глюки, что, впрочем, ничуть не предпочтительнее первого варианта. Хотя нет, оставался еще один – что дощечка, которую он держит в руках, наделена какими-то сверхъестественными чарами, но этот вариант он отметал сразу. Поэтому, подзывая Мину, он отчаянно надеялся, что взглянув на картину она спросит: "И что ты там увидел?", после чего видение развеется, словно дым…. Но ее удивленный и напряженный взгляд говорил о том, что это видение, этот глюк, видит и она.

– Еще два портрета! – прошептала она одними губами, развеяв последние Пашины надежды.

Он не сказал больше ничего. Лишь сунул фанерку обратно в пакет

"С глаз долой – из сердца вон"

и, взяв Мину за руку, увлек ее к лестнице на первый этаж. На улицу, на свежий воздух, подальше от мистики и белой горячки. И лишь после того, как они оказались на крыльце дома, на "автопилоте" бросив ее родителям, что уходят погулять и вернутся, самое позднее, через час, он обратил внимание на то, что она по-прежнему держит в руке

"Его, пожалуй, тоже следовало оставить дома"

свой амулет.

Они вышли за ограду и, взявшись за руки, зашагали вниз по узкой улице. Из головы упорно не шла загадочная дощечка с проявляющимися рисунками.

Ночь стремительно опускалась на село, давя своим авторитетом не желающий уходить багровый закат. Но вдалеке на юге, пробиваясь из-за высокого холма, горело еще одно зарево. Менее яркое, дрожащее в ночном воздухе. Зарево пожара.

– А что это там, за лесом горит? – спросил Паша, желая, прежде всего, отвлечь Мину от мыслей о загадочных рисунках, да и самому выбросить их из головы. – Уж не лес ли?

Она взглянула в указанном направлении и отрешенно ответила:

– Нет. В той стороне Гусинобродская свалка. Горит периодически, но чтобы так сильно – давно уже не видела.

– Красиво. – задумчиво произнес Паша, любуясь на огненный всполохи, скрываемые горизонтом. – А далеко до нее?

– Огонь до нас не доберется.

– Это я знаю. А мы до него?

– А нам-то это зачем?

– Да просто так, полюбоваться. Красиво, ведь.

– Далеко. – чуть задумавшись ответила Мина. – Километров десять.

– Может, хоть на холм заберемся? А то он весь вид закрывает? Заодно и прогуляемся.

Мина задумчиво и, словно бы выжидающе, взглянула на амулет, и несколько секунд спустя, ответила:

– Пойдем.

Медленным прогулочным шагом они двинулись по дороге, ведущей сначала в низину, а затем на пологий, но высокий холм. Нельзя сказать, что случившееся несколько минут назад в комнате было забыто, но оно все же отошло на второй план. Красивой, романтичной, лунной ночью не хотелось думать ни о чем плохом. Да и что, собственно, плохого было в увиденном ими? Почему все таинственное должно называться словом "мистика", а не более приятным для слуха "белая магия"?