Дом быта в Аду - стр. 3
Не знаю, как обо всех подробностях прознали одноклассники, но временами, делая вид, что меня нет рядом, они громким шепотом обсуждали то, что я сирота при живой матери, брошенная. Разговоры эти и теперь казались унизительными. Я не могла от них спрятаться, не могла убежать и показать истинные эмоции, потому просто опускала голову, пряча красные щеки за густыми прядями волос.
Я не обижалась на маму до тех пор, пока в один кошмарный день не умерла бабушка. Мне тогда уже исполнилось восемнадцать, я училась на втором курсе и думала, что стала совсем взрослой. Но случившееся повергло меня в такую панику, что я какое-то время не могла даже пошевелиться. Только бабушка сидела в кресле перед телевизором и смеялась глупым шуткам кривляк юмористического шоу, а потом… ее просто не стало.
Лишь через час, сумев подняться на трясущиеся ноги, я смогла выйти из квартиры и постучать в дверь соседей. О том, что нужно куда-то звонить, я не подумала. Тетя Вера, глянув на меня, тут же всплеснула руками, увела меня в свою квартиру, перепоручив заботам домочадцев, а сама кинулась проверять и вызывать скорую. Она же нашла в записной книжке бабушкиного телефона номер мамы и родственников с папиной стороны, чтобы сообщить им новости.
Дедушка приехал на следующий день и снял с моих плеч все заботы. А мама появилась лишь на похоронах, но на меня не смотрела и не делала попыток наладить со мной связь.
Позже выяснилось, что квартиру бабушка переписала на меня, как только мне исполнилось восемнадцать. Этот момент я помнила, но не думала, что в тот день мы занимались столь важным делом. Был еще небольшой счет в банке на мое имя, на который ежемесячно переводил кое-какие деньги отец. Этого человека я никогда не видела, но в те черные дни испытала странную благодарность.
Хоть и очень скромно, но мне удавалось жить на деньги со счета все последнее время. Лишь совсем недавно средства перестали поступать. Пару месяцев назад я решила, что в этом нет ничего ужасного, ведь сама зарабатываю, хоть и сущие копейки, но вот теперь становилось ясно, что и этих копеек у меня не станет через две недели.
Всхлипнув, я вытащила из ящика стола пару листов, взяла ручку и стала оформлять заявление.
***
Следующие несколько дней я иногда вспоминала приключившуюся странность, но все больше убеждалась, что мне все привиделось, хотя по вечерам стала обходить пустырь стороной, чтобы еще раз не угодить ногой в какую-нибудь ямку или не споткнуться о камень.
Больше ничего столь же странного со мной не происходило. Я сидела на работе, уныло наблюдая, как Влад обрабатывает полиуретановые заготовки, а дядя Витя бегает курить каждые пятнадцать минут, а после работы объезжала адреса по объявлениям, надеясь куда-нибудь устроиться. Но безрезультатно.
В итоге в последний рабочий день, десятого июня, мне пришлось изображать бодрую и сильную особу, которая уходит не в неизвестность, а на новое место, где и условия лучше, и зарплата побольше. Пришлось даже торт купить, чтобы все поверили. Чего не сделаешь, чтобы не ударить лицом в грязь и утереть нос не оценившего начальства.
Из родных стен, окрашенных дешевой синей масляной краской, я выходила в пять часов вечера с половиной торта, документами в сумке и кактусом в полосатом горшочке. Первые пять десятков метров шла так бодро, словно с крыльца меня с платочками провожают все: и работники химчистки, и ателье, и фотостудии, а я, гордая, шла в новое светлое будущее. Но стоило завернуть за угол, как я тут же замедлилась, поудобнее перехватила тортик и горько вздохнула. Меня ждала одинокая квартира и печальный вечер за поеданием остатков торта. Потом придет черед остаткам плова, а если и он не утешит моих страданий, то придется вытащить из запасов на черный день ведерко с мороженым.