Доля ангела - стр. 30
– Кара, слушай, выручай, что мне сделать, чтобы хоть немного стать похожей на человека? Наверное, надо хотя бы фингал чем-нибудь замазать.
Синяк был уже бледнее, теперь его цвет изменился на желтовато-коричневый, из-за чего Мэтти выглядела просто усталой. Порез на щеке скрыть было сложно: швы уже сняли, но шрам все равно по-прежнему был бесформенный и багряно-красный.
– Слушай, ну замазать фингал – этого мало. Давай я тебе хотя бы голову помою.
– Что, очень грязная? – Мэтти поднесла ладонь к голове и пощупала жирные пряди, прилипшие ко лбу.
– Не решалась тебе сказать, но вообще да, очень.
В полдень коляску Мэтти закатывали в ресторан. В воздухе ощущались восхитительные ароматы, доносящиеся из кухни, пахло свежевыпеченным хлебом и карамелизованным луком. Окна запотели от жаркой духоты, но после холодной улицы это было даже приятно. Мэтти впервые покинула квартиру с тех пор, как приехала из больницы, и теперь суета и шум города показались ей просто запредельными. Всего было как-то чересчур. К счастью, в ресторане было тихо, и официанты в крахмальных рубашках даже бровью не повели при виде коляски, синяков и тренировочных штанов – единственной вещи, которую Мэтти смогла натянуть на загипсованную ногу. Кара одолжила ей мягкий кашемировый свитер и намотала на шею яркий оранжевый шарф, чтобы хоть чуть-чуть освежить бледное лицо. Волосы, которые в нормальной жизни Мэтти стригла очень коротко и взбивала торчащими прядями, теперь больше напоминали лохматую швабру, но Кара, как сумела, расчесала их и заправила за уши, мол, так и задумано. Сколько бы консилера подруги ни накладывали на синяк и шрам, полностью замазать ни то ни другое не удалось, но сейчас Мэтти выглядела все-таки уже не так устрашающе, как несколько недель назад.
Официанты без лишней суеты проводили Мэтти и Марка за столик в углу, чтобы их не беспокоили другие посетители, пробирающиеся на свои места.
– Так что говорят врачи? – спросил Марк, когда официант принял заказ.
– Эту штуку, – Мэтти постучала здоровой рукой по тяжелому гипсу на ноге, – нужно носить еще примерно полтора месяца. И потом меня еще ждет долгое восстановление, физиотерапия и все такое. По поводу этого, – она указала на щеку, – пока нужно ждать и уже потом принимать решение, понадобится ли пластическая операция. Они считают, что это ребром лыжи меня так порезало, когда та отстегнулась. И болит все до сих пор просто жутко.
– Ох, бедная моя Тилли, угораздило же тебя… – проговорил Марк, всем своим видом демонстрируя беспокойство за сестру.
– Я теперь не Тилли, а Мэтти, помнишь? – сказала она, наморщив нос. – Не так по-детски звучит.
– Ну, боюсь, для меня ты всегда будешь Тилли, – сказал Марк, откидываясь на спинку стула, чтобы официант расстелил у него на коленях салфетку. – Надеюсь, они тебе хотя бы выдали хорошего болеутоляющего?
– Честно говоря, у меня от этих таблеток такой туман в голове и до того клонит в сон, что я стараюсь с них потихоньку слезать, – призналась Мэтти.
– Ты крутая девчонка, – улыбнулся Марк. – Помнишь, как ты разбила коленку на цементном полу в винодельне, когда каталась там между бочками на роликах? Сразу же поднялась и продолжила кататься, хотя кровь лилась по ноге и стекала в носок. Тебе тогда было лет шесть.