Долгий путь, или Хрупкие люди - стр. 20
И тогда мама, которая потратила столько лет, чтоб вычистить из себя все пагубное, через «нехочу», через «немогу» стала заглядывать в прошлое. И сознаваться, что однажды ухнулась в фанатизм, который оправдывала себе как могла. Да, он был беспечным юнцом, и это не сложно было разглядеть трезвым взглядом… Но далеко не всем удавалось смотреть на него трезво. Таким путем сложилась его карьера, двусмысленная порочная легендарность и даже временная «богатость». Если же смотреть на трезвый отжим всего, что было, то просто они были не готовы для отношений. Он искал себе в ней подружку-друга, а она его обожала, она нашла себе Героя. И проживала свою собственную сказку. Которой рано или поздно наступил конец. Виноваты – оба. Обмануты – те, кто обманулся.
Так Брисс начала приоткрывать свою историю, наполняя ее осторожной теплотой, отфильтрованной от боли ностальгией. А Тейн тайком украдкой сверяла эту историю —последовательницу – с той, первой. Она принялась не сравнивать, не сталкивать – просто «склеивать». Она не думала общаться с 3й знаковой женщиной отца, которой его досталось больше всего, но которая сама была глубоко в своих патологиях. Но эти 2 источника она сумела слить в «речку с чистой водой», и начать промывать этим свои застои в сознании, связанные с папой.
Она все меньше начала бояться смотреть многочисленные записи, где он – яркий до культовости. Она начала осмысливать степень природной притягательности, дарованной ему природой, цену его успеха, примечать нюансы его исходного характера, замечать и потихоньку, по кирпичику разбирать признаки его личных травм. Она хотя бы «застеклила окна и замазала трещины», в которые «выдувало» любое тепло. Она начала «заходить» туда внутри себя, и «вычистила мусор» обид и отрицаний. Это – пока никакие не прощения, тут не было никаких планов по новой обстановке – просто «выкинуть мусор» и «отмыть» застарелую, въевшуюся грязь.
Потом, она начала ему позванивать. Этот слегка обрюзгший к своим 40 годам человек удивлено растерянно радовался и почти смущался, что она вдруг вспомнила про него. Уточнял – почему, может, ей что-то надо? Сокрушался, что мало чем может ей помочь – он сам на государственном пособии. С ним не хотят сотрудничать по причине его неблагонадежности. Она вдруг начала замечать, как виновато, «поджав хвост», он говорит с ней, путаясь в своих интонациях. И поняла причину его избегания разговоров о встречах. Он с острейшей осторожностью как бродячий пес, не верил, что она позвонила уточнить просто «как ты там?», выискивая и вынюхивая скрытые подробности. А она – вслушивалась в голос, и какие-то пиксели внутри нее, в ее чувствах, казалось, давно отмершие, вдруг загорались светом, достраивая картинку ее мира, постоянно меняющуюся, как на плазменном экране. Просто теперь – чуть более целостную, какими бы красками она ни играла в данный момент. Там могут быть любые сюжеты, но теперь ничто не отвлекает – никакие темные точки.
Словом, она производила внутри себя ремонт. Дело долгое, энергозатратное, требующее подчас предварительных разрушений. Терпения. И упорной работы.
Но главное – уже по телефону она замечала, узнавала «бардак» в нем самом. Такой же точно, какой она нашла в себе самой – в том уголке себя, именованном им. И осознавала, что ремонт – требуется не только ей.