Долг. Плати собой - стр. 30

Нерешительность отчетливо на моем лице проступает, и тогда он снова берет меня за руку, сплетает наши пальцы и едва до шерсти Рины дотрагивается.

Хаски млеет от удовольствия.

— Видишь?

Вторая ревнует и мне в другую ладонь утыкается. Ласки просит.

— Они милые, но после её рычания в темноте мне как-то сложно сориентироваться, — честно признаюсь.

— Я пока машину в гараж отгоню, а вы тут познакомьтесь получше.

Не знаю почему, но мне становится капельку спокойнее. Их доверчивые мордашки преданно смотрят вслед хозяину, и отчего-то мне кажется, что мой взгляд излучает примерно то же самое.

12. Глава 12

В доме тепло и сухо. В глаза сразу бросаются высокие потолки, дорогая мебель и куча картин известных художников. Я мало смыслю в искусстве, но все же некоторые из них мне знакомы. Вон за тот портрет точно душу нужно продать, чтобы выбить его себе.

— Творчеством интересуешься?

— Не особо. Скуку разгоняю.

Эмиль оставляет собак во дворе и наглухо дверь закрывает. Я у порога мнусь. Чужой себя чувствую.

Тень уличного фонаря ему на лицо падает, отчего привлекательные черты ожесточаются и еще более грубыми кажутся. Понятия не имею, как непринужденную беседу завести, но, к счастью, в отличие от меня Тарханов долго не думает. Подталкивает меня вперед и внезапно севшим голосом произносит.

— Помнится, ты художницей мечтала стать. Не срослось?

— Таланта не хватило.

Эмиль резко на переключатель нажимает, и в просторной гостиной мгновенно фиолетовые блики бесноваться начинают. На стене светодиодная панель установлена. Верхнюю люстру он почему-то игнорирует и к дивану меня подзывает.

— А это тогда что?

На ватных ногах к нему плетусь, но сесть не решаюсь.

— Откуда ты? — не договариваю и из рук пытаюсь мой старый рисунок вырвать, но Эмиль быстрее.

— В блокноте твоем нашел.

— Ты рылся в моей сумке?

— Да так, время коротал, пока ты шмотки выбирала, — руки на груди скрещивает и зло усмехается, — меня другое интересует. Почему ты рисунок не вырвала? Меня забыть боялась?

Мало того, что он лист из блокнота вырвал, который я со времен школы хранила, так еще и в моих вещах копался. И ни грамма вины в глазах, будто ему всё в этой жизни позволено.

В тон ему отвечаю.

— Нет, просто это мой самый неудачный портрет, вот и я храню его для сравнения. Чтобы прогресс отслеживать.

— Значит, ты и других рисовала? — слегка голову наклоняет.

Его синие глаза туманятся, в них нарастающее раздражение клубится.

— Конечно. На тебе я так…практиковалась. От скуки маялась.

— Покажешь? — несмотря на вопросительную интонацию, в голосе властные нотки преобладают.

Дразнить хищника на его территории очень чревато, но мне хочется хотя бы часть жизни от него утаить. Я отворачиваюсь и в углу свой чемодан замечаю.

— Когда притащить успел?

Он усмехается моей попытке перевести тему, но больше не настаивает. Провожает в свободную и просторную комнату, сам относит мои вещи и на кровать плюхается.

К горлу уже привычный комок подкатывает. После мимолетных фраз, касающихся нашего общего прошлого, я всегда нервной становлюсь. Тело ломит от усталости. Рухнуть бы на мягкое покрывало да сутки еще проспать, но колючий взгляд Эмиля тормозит.

И еще кое-что, из-за чего пульс учащается.

Не пойму, это моя спальня или его. Дизайнер на славу постарался, совместив утонченность и грубость. Напротив кровати с высоким изголовьем дерево потрескивает. От камина тепло идет. Ноги в сером ковре утопают. В углу шкаф раздвижной. Синие шторы панорамные окна закрывают. Приятно чистым бельем пахнет. Стены интерьер отзеркаливают.