Долг - стр. 59
– Возьмите, пожалуйста, – я протянула дрожащую и вспотевшую ладонь к ликану. – Просить заезжать в церковь Вас не буду – это слишком нагло будет с моей стороны. Просто отдайте её какой-нибудь старушке, и она сделает всё сама.
Бабули к церкви относятся куда более серьёзно, чем я. Крестик они не продадут даже перед угрозой смерти. Отнесёт в церковь и отдаст священнику. За меня помолятся и поставят свечу. Мелочь, казалась бы, а сейчас во мне просыпается нечто такое, что жаждет памяти. Конечно, хотелось, чтобы хоть одна единая душа оплакала меня и хоть раз в десять лет вспоминала. Просто так. Уходить забытой страшно. Я улыбнулась, и слёзы совсем набухли в глазах. Аккуратно рукавами промокнула их и вновь с той же улыбкой воззрилась на мужчину.
Тот некоторое время колебался, но потом протянул ладонь, и я вложила в него свой крестик и цепочку. Не зная, куда деть руки от жуткого смущения и стыда, сцепила их в замок.
– Это всё? – сухо поинтересовался Лорин. – Можем приступать?
Его выжидающий взгляд будто пытал меня. Неужели поскорее хочет расправиться со мной? Это я понимаю. Но он точно меня будет помнить. Такая нахалка. Вздохнула и почувствовала лёгкость. Я ни о чём не беспокоилась. Ну, голый, ну, нет у меня дома, ну, рабыня я. Перед лицом смерти мы все равны. Забирают всех без исключения. На той стороне я буду не одна. Спасибо за это.
– Вы руководите, потому что я понятия не имею, что нужно делать, – я внимательно на него посмотрела.
От таких долгих пауз в голову крались подлые мыслишки. Мол, что такого в одном разе? Замуж за лорда ты уже не выйдешь – беречь себя не для кого. Или что-то типа: «Потерпи сейчас, а потом перережешь им всем глотки и уйдёшь». Одна другую перебивает и все они созданы моим воспалённым подсознанием, которое начало понимать, что мы все вместе с моими червяками в голове умрём. Конец принимать не хочется. На заднем фоне маячит именно такая мысль. Но я не буду жить по-другому. Уйду, сохранив девичью честь и самую настоящую гордость. Меня не будут вспоминать, как ту, которая «сапоги вылизывала, лишь бы я её не прикончил». Лорин вспомнил лишь то, что я выбрала свою смерть сама, поступив в какой-то степени благородно.
– Подойди ко мне, – услышала я его голос.
Сделала пару неуверенных шагов к нему. Главное – так и не посмотрела даже на живот. Максимум – это грудь. Может, на Великом Суде мне это зачтётся?
Близость его тела вызвала во мне бурю эмоций. Страх, благодарность, ужас, понимание и наконец-то принятие.
– Повернись спиной, – его тихий голос звучал словно приговор палача.
Стараясь не шататься от внезапно нахлынувшего головокружения, повернулась спиной. Он подошёл ко мне совсем вплотную. Спиной почувствовала его тело. Одна его рука скользнула над правым плечом, протянулась через грудь и установилась у другого плеча.
– Будет больно, – предупредил он меня.
Он прижал локтевой сгиб к моему горлу. Сильное мужское тело послужило стеной, к которой меня припёрли. Он чуть надавил, словно примеряясь ко мне. Не зная, что делать, словно во сне коснулась кончиками пальцев его руки, которая держала меня, и прошептала еле слышно:
– Не забывайте моё имя, пожалуйста… Меня, кроме Вас, некому вспоминать.
Лорин молчал. Рука начала постепенно придавливать меня к ликану сильнее, сдавливая горло с каждым разом всё сильнее. Поначалу мне было просто дискомфортно, но вскоре нехватка воздуха заставила набухшие слёзы скатиться с лица и упасть на руку мужчины, которая дарила мне свободу. Перед глазами всё поплыло, и я ощутила, как засыпаю.