Дочка, не пиши! - стр. 5

Теоретически, конечно, среди них может случайно затесаться и способный человек, ведь авторов там тысячи. Однако найти его не более вероятно, чем сорвать джекпот в лотерее. В этом графоманском сообществе сложились свои правила общения и поведения. Интерес к их «нетленкам» зафиксирован бесстрастным компьютером как исключительно взаимный. Поэтому старожилы сайта ревностно следят, чтобы никто не выбивался из общего ряда. Десяток комментариев к одному произведению считается обычной нормой. Те, у кого их сотня-другая, признаются лидерами. Успех прощается собратьями по перу только весьма ограниченный, например, высшим допускаемым достижением является бумажная публикация в какой-нибудь многотиражке или районке, на худой конец, в занюханном провинциальном сборнике. Все эти «успехи» скрупулезно фиксируются, собираются, тщательно суммируются и выносятся на всеобщее обозрение к пущей зависти коллег-графоманов.

Но в тот январский день 26-го числа я ничего этого еще не знала. Я лишь недоумевала. Во-первых, после публикации книги прошло меньше суток. Мой текст очень даже не маленький. Как кто-то успел его осилить? Это же надо было читать, не поднимая одного места от компьютерного кресла в течение целой рабочей смены. Но есть и во-вторых: ужасно обидным мне показалось то, что из 240 страниц текста была замечена всего одна тема: о шмотках. Вскоре я убедилась, что для определенной категории читателей шмотки до сих пор вызывают какой-то фрейдистски-болезненный интерес. Ну что ж, поговорим об этом.

Итак, некоторых читателей (многие из них – «писатели») больше всего из моего текста взволновали проблемы шмоток (а также денег, золота, бриллиантов, хотя о них я и не писала). Похоже, остальное «шмоточников» не очень заинтересовало. Вот типичный пример.

Хи-хи:

Если это выдумка, то выдумано хуже, чем у Санаева в «Похороните меня за плинтусом». Там острее, и не так длинно. А если правда, то тоска берет от того, что бедному ребенку чуть ли не главным казалось в детстве то, что нет подходящих шмоток.

Анна:

Ботиночки ей не те купили. Не покрасивше. Да многие дети за старшими братьями и сестрами донашивали, кому-то и надеть было нечего, а эта дамочка с такими претензиями. Да каждый второй ребенок в нашей стране может с такими же претензиями к родителям – а вот у подруги кофточка покрасивше, «я, Вань, такую же хочу…»

Брунгильда:

Не те туфли купили, нужной кофточки не было, не провожали по вечерам из музыкальной школы… Понимаете, точно так же было у всех. И средний читатель вроде меня не понимает, чего же в этом такого страшного. Особенно люди нашего возраста. У меня тоже первые «настоящие» джинсы появились только в 25 лет, а в детстве я донашивала вещи за старшим братом, поэтому меня все время с мальчишкой путали. Правда, может, ваша проблема в том, что вы жили в Москве, а не в провинции, у вас у половины одноклассников была одежда, купленная через фарцовщиков, а у нас в классе – у одного-двух.

Ах, Брунгильда! Читатель, запомни это имя. Сия дама еще даст перцу, правда, в ответ тоже получит по полной программе, но персонаж этот – уморительный и показательный. Ее имя (ник) я изменила по той же причине, что и ник Азиата: не хочу делать рекламу графоманской писанине. В комментарии Брунгильды есть одно здравое зерно: она все же соображает, что есть некая разница между местом ее проживания и Москвой. В моей книге русским языком, черным по белому написано, что в Москве в конце 70-х уже были немножко иные представления, чем в провинции, о том, как должен выглядеть человек. Мои подруги были из самых обычных, небогатых семей, и все они (все!) были одеты значительно лучше меня. Я подчеркивала именно этот факт. Не заметили. Проигнорировали. Или «включили дурака».