Дочь торговца шелком - стр. 4

Утром Николь спустилась к лабиринту комнат на первом этаже, проследовала по длинному коридору, ведущему от лестницы, и толкнула дверь на кухню. Окинула взглядом стены, отделанные белой плиткой, похожей на кирпичики, и натертые медные кастрюли, развешанные на металлической стойке в центре. Новые жалюзи зеленого цвета создавали ощущение прохлады. Четыре огромные свежевыкрашенные арки делили помещение на части.

В кресле возле дверей оранжереи уютно устроилась кухарка, любуясь своими драгоценными овощными грядками. Николь знала Лизу столько же, сколько и себя. Выглядела кухарка в свои сорок с хвостиком так, как и многие другие женщины ее рода деятельности, – с полноватой фигурой, непослушными седыми волосами, собранными на макушке в пучок, с красными от мытья посуды руками. Поставив ноги на низкую табуретку, она рылась в кармане фартука в поисках первой за день сигареты. Заботили Лизу лишь кролики, ящерицы и птицы, а еще чтобы в июле доставили в целости и сохранности лонган[3], который она консервировала.

– Налей себе кофе.

Николь кивнула, налила в огромную кружку горячего кофе и села в кресло напротив кухарки.

– Как раз то, что мне сейчас нужно.

– Похмелье?

– Наверное.

– Прошлым вечером я видела тебя в компании одного интересного мужчины.

– Какого именно?

Николь пыталась скрыть улыбку, но знала, что от Лизы ничего не утаишь.

– Значит, он тебе симпатичен?

– Я чувствовала себя восхитительно, – засмеялась Николь. – Возможно, все это глупости, но я словно встретила человека, способного перевернуть всю мою жизнь.

– Он красавчик, – ответила с улыбкой Лиза. – Рада за тебя, chérie[4]. Вы танцевали?

– С ним я не танцевала. Он пришел ненадолго.

Николь не могла выразить словами то, что произошло в ее душе. Вся прежняя неловкость улетучилась. Мимолетная встреча с Марком сильно на нее повлияла. Казалось, это начало чего-то совершенно нового.

– Чем он занимается?

– Я не спросила. – Николь улыбнулась и поднялась на ноги. – Он американец.

– Друг Сильвии?

Из комнаты экономки в дальнем конце коридора донесся шум, и Николь состроила рожицу.

– Беттин здесь?

Лиза кивнула. Они с Беттин работали вместе много лет, но еще стоило поискать двух таких разных людей. Если Лиза отличалась полноватой фигурой, то Беттин была худой и прямой как палка. Уютная спальня и смежная с кухней небольшая гостиная всегда становились предметом спора двух женщин. Экономка занимала комнаты в другой части дома. Судомойня и прачечная считались владениями горничной Полин, а в отдельную комнату для готовки иногда приходила помощница, если это требовалось Лизе.

Николь открыла дверь в оранжерею и, вдохнув густой майский воздух, смешанный с ароматом влажной земли, прислушалась к стуку cyclopousse[5], подъехавшего к задней части дома. Девушка закуталась в шелковый халат, взглянула на раннюю желтую хурму, лежавшую на траве – на том самом месте, где, как утверждала Сильвия, раньше было захоронение, – и посмотрела на Иветту, дочь пекаря. Та споро выбралась из велорикши, и на ветру затрепетали ленточки, вплетенные в ее темно-русые косички.