Дочь торговца шелком - стр. 3
– Ах… – смутилась она. – Уверена, это не так.
Но что же он тогда ожидал и почему вообще об этом думал?
– Сильвия рассказывала о вас, когда мы были в Штатах.
Клубок мыслей постепенно распутывался. Конечно же, о ней говорила Сильвия. Что еще можно делать вдали от дома, если не рассказывать о семье?
– Тогда вы, должно быть, знаете, что я черная овечка, – улыбнулась Николь.
Марк откинул прядь волос, упавшую ему на лицо.
– Сразу вспоминаются огонь и шатер.
– Боже, нет! – Оценив тонкую шутку, Николь прикрыла рот ладонью. – Неужели она это рассказала?
Марк рассмеялся.
– Мне было тринадцать, все произошло случайно. Однако нечестно, что вам столько обо мне всего рассказали, а я про вас ничего не знаю.
Николь словно пробила молния. Марк протянул руку к ней, будто тоже это ощутил, но оказалось, он просто направлял ее:
– Давайте возьмем шампанского, а потом вы все мне здесь покажете. Я поведаю вам все, что вы пожелаете узнать.
Пока они прогуливались по саду, напряжение, которое Николь ощутила при знакомстве, чуть ослабло. Правда, при своем росте в метр шестьдесят рядом с Марком она казалась крохотной и сокрушалась об отсутствии каблуков.
К ним подошел официант в белом костюме. Марк взял с подноса два бокала шампанского и передал оба Николь.
– Не против, если я закурю?
– Непохоже, что вы из Нью-Йорка. – Она покачала головой.
Марк достал пачку сигарет «Честерфилд», закурил и протянул руку к бокалу. Их пальцы соприкоснулись, и по коже Николь пробежал ток.
– Так и есть. У моего отца небольшая молочная ферма в штате Мэн. Я вырос там.
– Что вынудило вас уехать?
Марк не шелохнулся.
– Жажда приключений, наверное. После смерти мамы отец старался сохранить семью, но все изменилось.
Сам тон его голоса стал другим, и Николь уловила за его словами грусть.
– Моя мама тоже умерла.
– Сильвия говорила об этом, – кивнул Марк.
На мгновение воцарилась тишина.
Марк снова вздохнул и улыбнулся, будто что-то вспомнил.
– Я занимался обычными для сельской жизни делами – рыболовством, охотой, – но питал страсть к мотоциклам. Гонкам по бездорожью. Чем опаснее трек, тем привлекательнее для меня.
– Вам не случалось покалечиться?
Марк засмеялся:
– Множество раз! Но ничего серьезного. Перелом лодыжки и пара трещин в ребрах.
Николь стояла так близко к Марку, что чувствовала согревающий, пряный аромат его кожи. Присутствие этого мужчины отчего-то наполняло ее радостью. Взволнованная, Николь отвернулась и посмотрела на звездное небо, прислушалась к стрекотанию цикад и шелесту ветвей, занятых ночными птицами. Марк отступил на шаг, и Николь окинула его оценивающим взглядом – с таким ростом он напоминал непринужденных американцев из фильмов, чья походка излучала уверенность и беззаботность.
– Говорят, что май – последний месяц весны в Ханое, но сегодня такой теплый вечер, что кажется, будто уже лето. Не хотите зайти внутрь? – спросила Николь.
– В такую-то ночь?
От эйфории у Николь закружилась голова. Девушка засмеялась. На коротко стриженные, чуть волнистые русые волосы Марка падал золотой свет. Кто-то зажег факелы, и блики от пламени теперь скользили по его лицу и волосам.
– Где вы остановились?
– В отеле «Метрополь», на бульваре Анри-Ривьер.
Но тут пришла Сильвия и увела Марка прочь.
Николь мгновенно ощутила его отсутствие, и, несмотря на оживление кругом, для нее сад вдруг опустел. Она вспомнила одну из любимых поговорок их кухарки Лизы: