Дочь моего друга - стр. 26
«Что я там не видел?» — красноречиво спрашивают они под вопросительно выгнутыми бровями.
Еще одно движение кадыка, очередная порция виски стекает вниз, а я слежу за всем этим с плохо скрываемым интересом.
Демид прав, он видел гораздо больше. Разведенные в стороны ноги, отодвинутую полоску белья, а под ней...
Все. Все он там видел.
Краска бросается в лицо, щеки вспыхивают. Хочется прижать к ним ладони, чтобы хоть немного остудить, но я подавляю порыв.
Не хочу, чтобы Демид догадался по моему лицу, о чем я сейчас думаю.
Ольшанскому тем временем надоедает ждать. Он делает глоток, встает с дивана и подходит с бокалом в руке практически вплотную. В ноздри проникает запах дорогого мужского аромата, смешанного с алкоголем и еще чем-то неуловимым.
Снова с трудом подавляю очередной порыв, на этот раз чтобы не зажмуриться.
Разве можно быть таким... притягательным?
— У тебя как будто со слухом все нормально было, — Демид облокачивается о стену, нависая надо мной. — Ты меня вообще слышишь? Или я слишком сливаюсь с диваном?
Это шутка, понимаю, что должна как-то отреагировать. Слабо улыбаюсь, оглаживаю платье. А на шее цепочкой вспыхивают ожоги, оставленные испытывающим взглядом черных глаз.
Что это? Что происходит?
Что он со мной делает?
И разве это законно вызывать такие чувства?
Внутри то холодно, то жарко. Меня то окунает в ледяную воду, то выбрасывает в жаркую пустыню, прямо в горячий песок.
Вновь облизываю сухие губы, поднимаю глаза на Демида.
— Я принесла вашу футболку, — сипло говорю и указываю глазами на пакет, который прижимаю к себе. — Я... Я ее постирала...
— Принесла, давай, — Ольшанский забирает пакет, причем я зачем-то за него цепляюсь до последнего, и небрежно бросает на диван. — Будешь?
Он протягивает бокал, в нос бьет крепкий запах дорогого виски. Папа тоже его любит, но я не пробовала ни разу. Не хотелось.
Для Ольшанского исключения делать не собираюсь, отрицательно трясу головой.
— Точно?
Теперь трясу утвердительно.
— Спасибо, Демид, я не пью.
Он не выглядит разочарованным, хотя пытается сделать вид.
— А я так обрадовался, что ты пришла. Думал, сейчас напьемся. Такое настроение хуевое.
— Вам его кто-то испортил? — изображаю участие, а сама лихорадочно придумываю, куда деть руки так, чтобы смотрелось естественно и не наигранно. — Кто, если не секрет?
— Да, в городе хватает уебков, — дипломатично отвечает Демид. — Если назову имя, тебе это ничего не даст. Так что, составишь компанию?
Он приподнимает бокал, и я киваю.
— Хорошо. С кофе.
Ольшанский усмехается, но наконец-то перестает нависать. Отталкивается от стены и отставляет бокал.
— Ладно, как хочешь. Иди мыть руки, пока я буду варить кофе.
Он отступает, я сглатываю и заставляю себя сдвинуться с места. Прохожу в ванную комнату, открываю кран над умывальником и оказываюсь под прицелом бьющей фонтаном струей воды. Она рассеивается дождем, и я за секунду промокаю до нитки.
На мой крик в ванную влетает Демид. Отталкивает в сторону, сам приседает возле тумбы с умывальником, и фонтан превращается в тонкую стройку, пока совсем не исчезает.
— Ебучая труба, — выразительно говорит ей Демид и оборачивается ко мне. В черных глазах появляется незнакомый блеск, и я осознаю, что под платьем я без бюстгальтера.
В нем низкий вырез, и консультант предложила силиконовые накладки, но я решила, что так будет более провокационно. А вот что настолько, и подумать не могла.