Дочь моего друга - стр. 12

Никогда в жизни не чувствовала себя такой размазанной. Раздавленной.

Если бы я могла адекватно реагировать, наверное истерически хохотала от того, как моих мучителей до смерти напугал этот хмурый мужчина с пистолетом. Они испугались больше чем я, и от этого меня реально тошнит.

Моего спасителя зовут Демид. Красивое имя, мужественное. Рассмотреть, какой он, не могу. Картинка перед глазами плывет, не получается сфокусироваться. А еще боюсь встретиться с ним взглядом, чтобы не сгореть от стыда.

Он видел, как я лежала с широко разведенными ногами, сдвинутым в сторону бельем, стянутым верхом платья и торчащей наружу голой грудью. Как эти подонки шарили руками по моему телу. Как меня трогали.

Лучше бы я умерла.

Бортников его назвал ликвидатором. Я не очень поняла, что это значит. Сейчас слова вообще плохо воспринимаются, отскакивают, как теннисные мячики от стенки.

Но когда понимаю, что Демид хочет вызвать полицию, как включаюсь. Поднимаю на мужчину полные мольбы глаза и беззвучно кричу:

«Не надо... Пожалуйста...»

Наверное, я научилась передавать мысли на расстоянии, потому что мой спаситель смотрит на меня долгим, пронизывающим взглядом. Затем его рука с телефоном медленно ползет вниз.

Выдыхаю с облегчением. Не представляю, что меня в таком виде увезут в участок. Что придется рассказывать, как все было, чужим незнакомым мужчинам.

Себя не вижу, но представляю, как жалко сейчас выгляжу. Запекшаяся кровь, треснутая губа. Потекший макияж, взлохмаченные, спутавшиеся волосы. Платье так измято и растянуто, что годится только для помойки.

Я и сама сейчас ничем не лучше бомжихи с помойки. Если в таком виде меня увидят сотрудники отеля, точно умру от стыда.

А из полиции наверняка позвонят отцу, и это меня пугает больше всего. Потому что как настоящий отец он должен сорваться, бросить все и прилететь домой. Наказать обидчиков, заступиться за единственную дочь. Меня.

Только после слов Руслана внутри зреет уверенность, что ничего этого не будет. Заранее представляю, как папа хмурит брови, играет желваками, слушая мой сбивчивый рассказ. Выдерживает паузу, затем говорит с нотками упрека в голосе:

— А теперь давай посмотрим на ситуацию объективно. Ты приехала на пьянку с малознакомой девицей, поднялась в номер, полный пьяных и обдолбанных парней. О чем ты думала, дочь? Как ты могла так подставиться и подставить меня? А теперь ты ждешь, чтобы я поставил под угрозу все, что выстраивал все эти годы?

Дальше начнет перечислять, какие его связывают отношения с отцом каждого из этих пятерых. Все закончится тем, что я стану испытывать жесточайшее чувство вины, возможно даже попрошу у отца прощения.

Папа меня любит, но только до того момента, пока не встает вопрос о деньгах. Тогда он становится удивительно лояльным и гибким.

А я этого просто не переживу. Пусть лучше ничего не знает.

Вообще ничего.

— Ты уверена? — резко переспрашивает Демид, и я несколько раз подряд киваю.

Уверена. Убеждена.

— Ладно. Пойдем, — он кивает в сторону выхода.

Ищу взглядом сумку, она валяется на полу в соседней комнате. Поспешно поднимаю и сжимаю ручки. Если бы я ее не забыла в туалете, ничего бы не было. Я бы ушла с Риткой и Богданом.

Демид никак не комментирует, молча наблюдает с хмурым видом. Идет первым, но перед самой дверью останавливается и пропускает меня вперед.