«Дочь Ивана Грозного» - стр. 27
– Я купил, Кирюха цену задирать не стал. Но вот тогда я про пьесу новую узнал и директору рассказал.
– Да-да, – повторил Роман. – Про пьесу я уже в курсе, и про то, как Лепешкин три недели назад приехал… Но вы мне вот что скажите: вы ничего особенного не заметили в его настроении, поведении… особенно в последнее время?
– Пожалуй, заметил… – не очень уверенно произнес Лиханов. – Но я значения шибко-то не придал… Может, это вообще ерунда…
– Ну, давайте свою ерунду, – подтолкнул Дорогин. – Очень даже может статься, это совсем не ерунда.
– Кирилл, – Лиханов отринул панибратского «Кирюху», – раньше, ну когда мы учились, и сразу после, был довольно компанейским парнем. Нет, не совсем уж там тусовщиком, но вполне… И когда мы в Москве нынче встретились, он тоже в сторону не бросился. Хотя мог и щеки надуть, и нос задрать… Все-таки зазвучал!.. Ну и потом, когда он в июне приехал, понятно, всякие у него были хлопоты, но тоже нашли время, посидели, квартиру обмыли… А вот теперь… Ну, казалось бы, времени полно… а он – никуда. Предложил с ребятами, с которыми учились, пообщаться, – отказался. Позвал в гости к себе, ну в его же бывшую квартиру, сказал, дескать, не хочет возвращаться на старые места. Еле вытащил его пообедать в кафешке, которую студентами любили… она по-прежнему классная. В общем, букой каким-то стал. Дневные репетиции, потом, когда сезон открылся, вечерние спектакли – и домой. Я его прямо спросил: «Ты чего таким некомпанейским стал?», а он ответил, дескать, новую пьесу сочиняет… в процесс погрузился… и вообще… Правда, я не понял, что значит «вообще». Но, может, это как-то связано… с его убийством?
Дмитрий посмотрел тревожно, и Роман догадался: а этот «живой труп», кажется, боится из-за своих давних отношений с Лепешкиным превратиться в совсем не живой труп.
– Если вы думаете, будто что-то угрожает лично вам, то нет для этого никаких оснований, – успокоил Дорогин.
– Вы уверены? – взволнованно спросил Лиханов.
– Прикиньте сами: мало ли кто с кем когда был знаком. У Лепешкина в Москве таких знакомых наверняка великое множество. А вы даже не друзья, вас вообще свел случай.
– Ну да, ну да… – покивал Дмитрий. – Чистый случай…
– И вообще, Лепешкин же здесь не только с вами общался.
– Конечно! – Лиханов с явным облегчением выдохнул. – Кирилл с главным режиссером общался, с директором… Ну и с нами, кто в спектакле занят…
– Я сейчас со Свитенко разговаривал. Так он ничего внятного рассказать не смог.
– А!.. – отмахнулся Дмитрий. – Александр Константинович у нас заточен исключительно на себя. Его окружающее пространство интересует только как сцена, на которой он выступает в главной роли. Хотя он у нас не единственный со званием. Другие Заслуженные имеются.
– А женщины… Ну, которые дочек Ивана Грозного играют? Я с ними еще не встречался.
Упоминание о женщинах Лиханова вдруг развеселило, и Роман подумал: вот уж воистину гибкая артистическая натура – то нервничал, то перепугался, то успокоился, то вовсе повеселел. И все за какие-то минуты.
– О-о-о!.. Наши женщины… дочки Грозного… мои возлюбленные… – усмехнулся Дмитрий. – Хорошие, между прочим, актрисы. Да. Но совершенно разные. Поэтому дружно сидят в одной гримуборной и вообще ладят. Они друг другу не конкурентки. Амплуа разное. Так что роли не делят. А раз делить нечего, то и враждовать нечего. Аллочка Калинкина… Ее все в театре Аллочкой зовут… такая куколка… уси-пуси… и причем натуральная блондинка… увидите, сами поймете. Так вот Аллочка – типичная инженю, иногда субретка. Знаете, что это такое?