«Дочь Ивана Грозного» - стр. 22

– Это как? – На сей раз стало действительно интересно.

– Вы знаете, что означает имя Владлен? – И, не дожидаясь ответа, пояснила: – производное от Владимир Ленин. А я – Гертруда. Полагаете, это распространенное немецкое имя? Ничего подобного. Это производное от «героиня труда». В двадцатые – тридцатые годы подобные производные были очень популярны. У меня, например, был сокурсник, которого звали Ким. Коммунистический интернационал молодежи. Я родилась перед войной, конечно, если бы чуть позже, никто бы мне имя, похожее на немецкое, не дал, но… Можно было потом сменить, однако родители, да и сама, не стали. Имя дала бабушка, большевичка с дореволюционным стажем, она погибла в ленинградскую блокаду. – Стрекалова вновь замолчала, словно задумавшись, затем тряхнула головой и продолжила: – Я не уводила Владлена Александровича из семьи. Нет-нет! К моменту нашего знакомства он уже восемь лет был вдовцом, воспитывал четырнадцатилетнего сына Сережу. Мы с ним сразу подружились. Хороший был мальчик…

– Был? – уточнила Вера.

– Конечно, был. С того времени прошло почти шестьдесят лет. Теперь Сережа уже не мальчик, а дедушка, ему за семьдесят, у него сын Алексей и внучка Машенька. Своих детей у меня нет, но есть прекрасная семья. Благодаря Владлену Александровичу. Вообще благодаря ему я жила в любви, благополучии, занималась делом, которое меня очень увлекало… Смогла получить второе высшее образование – заочно окончила театроведческий факультет ГИТИСа…

– Я знаю, вы известный театральный критик. Ваше имя даже внесено в Советскую театральную энциклопедию, – продемонстрировала осведомленность следователь.

– Да, – спокойно подтвердила Стрекалова. – Я была достаточно известна. И не только в нашем городе. Мое мнение до сих пор кое-что значит, хотя теперь я редко публикуюсь и, увы, уже шесть лет никуда не езжу. После перелома бедра… А раньше… – она вздохнула, – я посещала все крупные театральные фестивали, я видела массу интереснейших спектаклей, я водила знакомства со многими талантливыми людьми…

Она резко поднялась, подошла к окну, повернувшись спиной к Вере. Солнце било лучами сквозь стекло, превратив пожилую даму в темный силуэт, чем-то напоминающий восклицательный знак. Стрекалова вдруг так же резко развернулась и произнесла с легкой снисходительностью:

– Вы проявили весьма похвальное умение поддерживать беседу. Хотя вам вряд ли было интересно.

– Мне было интересно, – сказала Вера.

– В связи с тем, что я давно знала Кирилла Лепешкина, – не спросила, а констатировала Гертруда Яковлевна, вернулась к креслу, медленно опустилась в него, долила чай в чашки. – Возможно, вы ожидали от меня особой эмоциональной реакции на его смерть. Но я всегда умела держать себя в руках, а слезы позволила себе в последний раз на похоронах своего мужа. Поэтому можете отринуть деликатность… весьма неожиданную для меня в восприятии людей вашей профессии… и задавать вопросы по делу.

Гертруда Яковлевна еще больше выпрямила и без того прямую не по возрасту спину, положила ладони на колени – ни дать ни взять образцовая гимназистка столетней давности, изготовившаяся к строгой беседе. С той лишь разницей, что давешние гимназистки не носили брюки.

– Вы знали Лепешкина почти с мальчиков. Что он из себя представлял? – понимая всю формальность вопроса, спросила Вера.