Добро пожаловать в прайд, Тео! - стр. 32
Все же хорошо, что она так и стояла, глядя на панораму Нью-Йорка за окном. И не видела широкую довольную улыбку, что появилась на лице Фёдора.
Я нравлюсь тебе? Это же все упрощает. Или усложняет. Да и неважно это. Сейчас Фёдор испытывал только чувство глубокого удовлетворения - на грани с восторгом. Ну надо же… А он… дурак слепой… накинулся на девочку с этим гульфиком – в то время, когда ей нужно было его одобрение. Его внимание.
- Тебе так хотелось, чтобы мне понравились костюмы, да? – тихо, sotto voce спросил Фёдор, шагнув еще ближе. Так, что почувствовал аромат ее духов – свежий, чуть горьковатый.
- Нет!
Он взял ее за плечи и повернул к себе. Ресницы ее сначала были опущены, а потом взметнулись вверх. Глаза блестели, а нижняя губа была как-то по-детски прикушена. Грех кусать такой нежный рот. Но если так хочется, то давай уж я…
- А врать нехорошо…
А потом он ее поцеловал.
Ее губы были мягкие, спелые, сладкие – как сочный созревший плод. Сладость без приторности. И кусать не хотелось. А вот касаться губами губ, нескромно тронуть языком и проникнуть внутрь нежной влажности ее рта - да. Почувствовать, как ее руки легли ему на шею.
Ну вот все и упростилось совсем. Или усложнилось.
Да какая к черту сейчас разница. Когда так сладко целоваться. Когда твои руки на тонкой талии. Когда ее руки на твоих плечах. Зачем-то стучит по плечу. Ты же не хочешь, чтобы мы остановились? Ты же сама так охотно отвечаешь на поцелуи, а поэтому…
Неведомая сила вдруг оторвала его не только от девушки, но даже от пола – и приземлился Фёдор уже у противоположной стены. Точнее, приземлился в стену. И на краткое мгновение вырубился.
***
Фёдору сначала показалось, что от удара у него двоится в глазах. Но потом оказалось, что их и в самом деле двое. Двое почти одинаковых, высоких, мощных, плечистых, с копнами буйных черных кудрей, в одинаковых синих футболках с пингвином на коньках и клюшкой. Отличались они только цветом штанов – на одном серые, на другом темно-зеленые. И, кажется, ростом немного. Впрочем, в своем глазомере Фёдор пока не был уверен. Придерживаясь за стену, он начал вставать.
- Вы что натворили, идиоты?! – Лола показалась в поле его слегка расфокусированного еще зрения и встала, уперев руки в бедра, перед «пингвинами». – Вы что творите, я вас спрашиваю?!
- Ло, не ори, - начал один.
- Слушай, нам что-то показалось, что тебе не очень нравилось, что делал этот утырок, - добавил второй.
- Да вы… вы… вы знаете, кто это?! - в сторону Фёдора уткнулся женский указательный палец. К этому момент Дягилев умудрился встать. И начал ощупывать челюсть. Зубы, кажется, целы. Язык… язык… пока непонятно.
- Какой-то мужик, который засовывал язык тебе в рот. А тебе это не слишком нравилось.
- Судя по тому, как ты лупила его по спине.
Этот разговор двумя одинаковыми голосами слегка отдавал безумием. Так, язык вроде не прикусил. И Фёдор принялся непострадавшим языком ощупывать внутри рот.
- Кретины! Я не лупила! Это один из лучших оперных певцов современности. А вы ему по лицу! Федя! – Лола вдруг оказалась рядом и участливо заглянула ему в лицо. – Как ты? Лед принести?
- Этот клоун еще и поет?!
Так. Это уже не смешно.
- Я в порядке, - Фёдор попытался отодвинуть Лолу в сторону. – Не надо ничего.
- Ему сегодня «Фауста» петь в «Метрополитен-Опера»! А если он не сможет петь?! – продолжала распекать Лола двух буйных «пингвинов».