До встречи, Ильинична! - стр. 28

- Должны, - подтверждаю я, про себя злорадствуя, что Петр Викторович обо всем догадался. – Но ничего страшного. Ради вас мы делаем исключение. Поэтому вы будете занимать койко-место на законных основаниях. Еще десять дней мы будем вместе.

Пациентам опять понравилось мое ехидство. Даже Рома улыбается. С ним по-прежнему находится Владислав Игоревич. Вспоминаю, что мне нужно переговорить с ними о ходе лечения. Но Дементьев не унимается:

- А мне душ принять сейчас можно? – спрашивает меня с мольбой в глазах.

Еще бы! С вазелином ходить неприятно. А смывать его еще тяжелее.

- Конечно можно.

Взглядом провожаю Петра Викторовича, который идет по коридору с полотенцем в руке и как-то опасливо озирается по сторонам. Бойся, жук ты майский. Я тебе еще что-нибудь допишу, если будешь требовать невозможного и возмущаться на невинного человека. Невинным человеком, разумеется, считала себя. А где моя вина в матрасах?! И потом, нельзя что ли было сначала мне эту претензию высказать? Или просто спокойно попросить для начала. Да даже у того же Иннокентия Игнатовича. Поэтому за требование и претензии получишь у меня, Петр Викторович, еще процедуры.

Все-таки коварная я тетка. Если доведут.

Беру с поста медсестры историю болезни Ромы и захожу обратно в палату. Усаживаюсь на стул рядом с кроватью, где уже два Арсеньевых принялись меня внимательно слушать. Мне нужно рассказать, сколько швов было наложено на разорванную печень, объяснить особенности проведения дыхательной гимнастики, что требуется для правильного срастания сломанного ребра. Важно ответить на все интересующие вопросы. А главное, узнать, будут ли Рому все-таки перевозить в другую клинику. Наличие сиделки ночью – это еще не утверждение в отсутствии желания к переезду.

Я приготовилась к монологу, но только открыла рот, как услышала дикий женский визг:

- Аааа, помогите! Маньяк!

Вскакиваю со стула и бегу на шум, который раздается в коридоре. Подобного в моем отделении еще не было…

Зина оказалась ближе. Она уже настигла источник крика:

- Ах ты, зараза такая! – кричит Зина.

Я же только вижу, как из-за угла вылетает Дементьев. В его руках полотенце. Глаза напуганы пуще прежнего. У меня даже невольно в груди екнуло: а если сейчас еще и инфаркт схлопочет! Вот здесь мне влетит точно. И не только от главврача.

- В чем дело? – спрашиваю я Петра Викторовича, который пытается скрыться от разъяренной Зины в своей палате.

В итоге настигаю его уже, когда он плюхнулся в кровать и накрылся одеялом с головой. В коридоре шум. Сбежались больные. Прибежал Григорьев. Что-то кричит Зина. С трудом могу расслышать, что она ведет диалог с какой-то женщиной.

Закрываю дверь в палату, чтобы создать хоть немного тишины. Еще не знаю, что произошло, но уже боюсь за Дементьева.

- Петр Викторович, - аккуратно открываю его голову, одергивая одеяло. Говорю тихо, чтобы не пугать бедного мужчину. – Что случилось?

Мужчина чуть ли не со слезами на глазах начинает пояснять:

- Чего-чего! Я дверь дернул в душевую, а там женщина голая! Я и не понял, что рывком шпингалет сорвал! Она орать! Я чуть сознание от страха не потерял!

Мужчины в палате начинают гоготать в голос. А я не выдерживаю:

- Петр Викторович, да вы не нервничайте, - улыбаюсь мужчине. – Видите, как хорошо массаж простаты помогает. Один только раз, а женщины уже кричат…