До мурашек - стр. 26
Ну, привет…
Облизываю обветренные губы, выпуская жаркое облачко пара. Пользуясь тем, что Гулико не замечает меня, медленно подхожу ближе, жадно рассматривая детали.
В наушниках, не слышит. Глаза прикрыты, чуть хмурится от явной физической боли. Кажется, у неё даже испарина выступила над верхней губой. Мелко дышит, приоткрыв рот, но все равно медленно давит на колено, постепенно выпрямляя поднятую на перекладину стенки ногу полностью, и затем так же неспешно, давая себе возможность продышать каждый осиленный миллиметр, склоняется корпусом к колену. Кривлюсь, потому что меня прошивает фантомной болью от одного вида этого издевательства над собой.
Хочется её одернуть, но я сдерживаю глупый порыв. Да и все равно не послушается. Её травма, её нога.
Вместо этого останавливаюсь у сосны и подпираю плечом шершавый толстый ствол. Наблюдаю дальше. Если не концентрироваться на том, что ей очевидно больно, то Гулины движения, как обычно, эстетический оргазм. То, как она плавно проводит пальцами по ноге, как гнет к колену изящную шею, как прорисовываются напряженные мышцы бёдер, совершенно не скрытые обтягивающими леггинсами, как по привычке тянет носочек. Всё это так знакомо и так притягательно, что меня накрывает флэш беками, в которых я тону.
Реальность словно сплетается с поблекшими картинками прошлого. Вспоминаю, как ждал её с тренировок, примостившись на широкой ветке старой плакучей ивы во дворе их училища и заглядывая в большие окна класса, как мгновенно вычислял гибкую фигурку Гулико среди других девчонок. Мне не казалось, она и правда была самая талантливая на их курсе. С виду сдержанная, даже в чем-то строгая, не любящая в обычной жизни повышенного внимания, она превращалась в какую-то нимфу, стоило ей только начать танцевать. Магия в каждом микродвижении, приковывающая взгляд. То, чему невозможно научиться, что должно сидеть где-то глубоко внутри. Умение зациклить на себе, заворожить, удержать, перенести в другой мир и оставлять там до самого конца представления. Она, даже будучи только ученицей, умела творить настоящее искусство. И всё же, когда я подсматривал за ней в классе, мысли мои были далеки от высокого.
Я был примитивен. Я просто жутко её хотел.
Мы уже встречались тогда, но Гулёна была ещё слишком мелкая, да и воспитана строго, так что мало мне позволяла - только целовались и всё.
И у меня от такой диеты крышу сносило знатно. Если бы в семнадцать женили, я бы первый побежал, лишь бы добраться до неё. Но по нашему законодательству для этого должны быть уважительные причины вроде беременности невесты, а невеста к таким отношениям, да еще вне брака, пока готова не была. Замкнутый круг. Оставалось пускать слюни, сидя на дереве напротив окон класса во время увалов, и потом, когда выйдет, зажимать свою девочку, раскрасневшуюся, на лавочке в парке вечером, шепча, что она самая сладкая у меня. А после в казарме лётного училища ворочаться полночи от того, что стоит колом и ни хрена не уснуть.
Хорошие были времена…
Казалось, надо вот ещё чуть-чуть подождать, и будем самые счастливые. Мы действительно в это верили тогда.
Сползаю спиной по стволу сосны и усаживаюсь прямо влажную траву.
Гулико тем временем с тихим вздохом резко выпрямляется, достигнув, наконец, поставленного для себя предела в растяжке и, помогая себе рукой, снимает ногу с ржавой, облупленной перекладины старого турника. Поводит плечами, встряхивая мышцы, и, повернув голову, сначала мельком скользит по мне расфокусированным взглядом, а затем уже впивается глазами вполне осознанно.