До мурашек - стр. 25
Шарю оценивающим взглядом по тонкой женской фигурке, сам себе слегка напоминая маньяка.
Гуля вновь с палками, за плечами небольшой рюкзак, утяжелители наверно всякие с собой и вода. Черные густые волосы собраны в небрежный пучок на макушке, в ушах, кажется, розовые капельки наушников, на ногах такие же розовые кроссовки, беговые мятные леггинсы обтягивают упругую крепкую задницу и умопомрачительно стройные ножки так, что вообще не оставляют мне простора для воображения, серый свободный кроп-топ скрывает от меня небольшую грудь, но демонстрирует широкую полосу обнаженной кожи узкой спины и впалого живота. Отхожу под тень навесной крыши, чтобы не быть таким заметным, и опираюсь голым плечом о стену. Рука сама нащупывает пачку сигарет в кармане трико. Как-то это всё нервно для меня. Да уж, побыл в тишине и спокойствии месяц. Молодец, Лёвка, лучше места было и не сыскать.
Тем временем Гуля будто чувствует мой взгляд и резко поворачивает голову. Сбивается с шага. Увидела. Коротко один раз машу рукой. На секунду останавливается вообще, а потом отворачивается и идет дальше в прежнем темпе.
Сучка…
Адреналин взрывается в крови и топит так, что даже лицо начинает гореть. Что-то я тоже давно не бегал, да?
Выкидываю в пепельницу недокуренную сигарету, наскоро чищу зубы, плюю на бритье, нахожу самую немятую футболку в до сих пор неразобранной сумке и, запрыгнув в кроссовки, выбегаю на улицу на поиски Гулико.
14. 14. Лёвка
Я был уверен, что Гулико занимается в парке здесь за углом, но, обежав небольшой лесной пятачок с проложенными тропинками раза три, так её и не нашёл.
Чёрт.
Торможу у центрального входа, уперев руки в бока и восстанавливая немного сбившееся дыхание. Футболка уже липнет к влажному телу, утренний ветерок холодит кожу, покрытую испариной, но внутри так горячо работает мотор, что прохлада мало ощущается.
Озираюсь по сторонам, злясь то ли на Гулико, что непонятно куда исчезла, то ли на себя, что какого-то хрена ломанулся чистить зубы, а не сразу побежал за ней. Будто что-то светило мне, ага…
Так, ну и куда она могла деться?
В гору пошла? С её бедром? Извращенка…
Но других вариантов в этой стороне нет, так что выбегаю к дороге и топлю вверх к видовой площадке, думая, что Гулька всегда отличилась скрытым мазохизмом. Подъем дорожки резко уходит вверх, стремясь к, по ощущениям, градусам сорока пяти, а через пятьсот метров и вовсе начинаются крутые щербатые ступени. Взлетаю по ним на видовую площадку, тяжело и шумно дыша. Волосы липнут ко лбу, в ушах шумит, по мышцам бегает покалывающая адреналиновая легкость от такой нагрузки. Осматриваюсь, тормозя.
Никого. Разочарование топит, смешиваясь в странный коктейль с приятным возбуждением после физической нагрузки. Делаю медленный круг по пятачку и торможу у самого края обрыва, смотря на открывающуюся красоту. Делаю пару глубоких вдохов - выдохов, сердце замедляется, мышцы сладко гудят.
И как я только её пропустил? Ладно, завтра…
Все равно неплохо пробежался. В последний месяц я совсем забросил спорт с этими семейными драмами и, наверно, зря. Каких-то двадцать минут интенсивного бега, а у меня в голове так восхитительно пусто, как не было уже очень давно.
Разминаю шею, тяну плечи, спину и вспоминаю, что тут где-то были старые, еще советские турники, если их до сих пор не распилили на металлолом, конечно. Прохожу еще немного по лесной уже тропинке и…застываю, обнаружив Гулю, тянущую больную ногу на уличной шведской стенке. Бах, выброс всяких ядреных гормонов в кровь настолько ощутим, что мое тело вполне реально покачивается в её сторону. Во рту пересыхает.