Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - стр. 42

. Иллюстрированным журналам, однако, была предоставлена возможность создавать на основе собственного воображения образ «истинной женщины, которая живет в уединенном особняке и занимается воспитанием своих детей». Царице следовало бы выразить всеобщую признательность и одобрение, как говорил своим читательницам журнал «Янг вумен» («Молодая женщина»), ибо она представляла собой «нечто большее, чем государыня только номинально. Даже если бы она не делала ничего другого, а лишь только нянчила свое дитя, то ради такого зрелища – императрица, которая нянчит свое дитя, – стоило бы жить»[200].

Первое предвестие возможного кризиса в наследовании российского престола случилось в августе 1899 года, когда брат Николая, царевич и великий князь Георгий, внезапно умер в Аббас-Тумане на Кавказе. Вскоре после этого был опубликован манифест, в котором было объявлено, что следующим наследником престола назначается младший брат Николая великий князь Михаил. Но он был только назван наследником, формально титул цесаревича он не получил в связи с ожиданиями, что в скором времени у Николая все же будет сын. В России пошли слухи, что это было сделано правящей четой из суеверного страха, что если сделать царевичем Михаила, то можно в некотором роде сглазить и «помешать появлению на свет [их собственного] сына»[201].

Совершенно ясно, конечно, что после смерти великого князя Георгия обеспокоенность отсутствием у царя сына-наследника значительно возросла. Впервые возникли реальные опасения, что царица, вероятно, никогда не сможет родить мальчика. После рождения Марии из Англии, Франции, Бельгии и из далеких США, Латинской Америки и Японии стали поступать письма с советами. В этих письмах императорской чете предлагали открыть секрет, как зачать сына. Многие корреспонденты рассчитывали на получение щедрых вознаграждений в несколько тысяч долларов за предоставление сведений о чудесных безотказных методах. Большинство способов, предлагаемых ими, были на самом деле вариантами теории австрийского эмбриолога доктора Леопольда Шенка, опубликованной в 1896 году в его труде «Определение пола», о котором тогда много говорили. Сам Шенк был отцом восьмерых сыновей (шесть из которых выжили), что он считал несомненным доказательством действенности его метода. В октябре 1898 года, когда Александра пыталась забеременеть в третий раз, она, видимо, поручила одному из своих врачей в Ялте «тщательно изучить теорию доктора Шенка и связаться с ним». Затем она вела образ «жизни в точности такой, как рекомендует доктор Шенк», под наблюдением этого ялтинского врача – и в Санкт-Петербурге, и в Петергофе. Сообщение об этом впервые было сделано в одной из статей в американской прессе в декабре 1898 года. В ней сообщалось, что «в настоящее время доктор Шенк со своим ассистентом работают при дворе в России, поскольку Царь Всея Руси с нетерпением ждет наследника». В статье утверждалось, что «в России это не секрет и что царица… доверилась методу лечения доктора Шенка и готова ждать результатов»[202].

В то время генетический механизм зачатия был еще по-прежнему мало изучен, многие коллеги-современники доктора Шенка высмеивали его теорию. Однако он настаивал на своем, утверждая, что пол ребенка зависит от того, какая яйцеклетка была оплодотворена: из незрелых яйцеклеток, вышедших из яичников вскоре после менструации, будет развиваться ребенок женского пола, из зрелых – мужского. Шенк также считал, что питание играет ключевую роль в развитии половых признаков ребенка, и его рекомендации главным образом касались питания матери до и во время беременности. Если женщина хочет сына, утверждал он, надо есть больше мяса, чтобы повысить уровень форменных элементов крови (возможно, Мария Федоровна также читала книги доктора Шенка?), которых больше в крови мужчин, чем в крови женщин. Другие непрошеные советы, основанные на народных приметах и поверьях, поступали из России