Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - стр. 23

. Что же касается старой няни, которую Александра привезла с собой из Дармштадта, то «Орчи ухаживает за мной все время самым назойливым образом». Спустя неделю после этого письма Александра «ежедневно чувствовала такую слабость», что не смогла присутствовать на похоронах молодого великого князя Алексея Михайловича, который умер от туберкулеза. Да и позже Александра часто была прикована к постели, ее мучила сильная тошнота[76]. Иногда Орчи уговаривала ее съесть хоть кусочек бараньей отбивной, но чаще всего это заканчивалось тем, что Александра стремительно выбегала из-за стола и ее рвало. Она боялась, что за ней следят, выискивая признаки ее пресловутого слабого здоровья, и снова умоляла Эрни никому не рассказывать о том, как ей утром было плохо[77]. До самого окончания срока беременности царская официальная служба охраняла здоровье и благополучие Александры стеной цензуры, в российской прессе не было никаких объявлений и бюллетеней по данному вопросу, и простые люди вообще ничего не знали о состоянии императрицы.

В то время молодые еще жили в Аничковом дворце в Петербурге. Александра намеренно проводила все свои дни здесь, сидя в большом кресле в углу за ширмой, наполовину скрывавшей ее от посторонних глаз. Она читала «Дармштадтер цайтунг», занималась шитьем и живописью, пока ее обожаемый муж вел дела своего «несносного народа». По утрам ей было тяжело переносить отсутствие Ники по присутственным делам даже всего пару часов (отголоски солипсизма ее бабушки Виктории, которая не выпускала своего дорогого Альберта из поля зрения). Но днем ничто не мешало ей наслаждаться его обществом: «Обычно, пока он читает кучи документов от своих министров, я просматриваю прошения, которых бывает немало, и вырезаю марки» (вырезать марки было данью ее врожденной немецкой бережливости)[78]. Государственные дела казались надоедливым занятием – «ужасная скука»[79]. Вечера она проводила, слушая, как Ники читает ей вслух, а затем, когда он уходил к себе в кабинет еще поработать с документами, Александра коротала время, играя в настольную игру «уголки» со своей свекровью до тех пор, пока Ники не возвращался, чтобы еще почитать перед сном. Те немногие официальные обязанности, которые Александра все же должна была выполнять (встречи иностранных депутаций или приветствие выстроившихся в ряд министров), были ей теперь особенно тягостны, потому что ей в целом ужасно нездоровилось и ее мучили постоянные головные боли.

Тем не менее, царица имела все основания с уверенностью рассчитывать на рождение долгожданного сына к концу года. Статистика показывала, что в семьях предыдущих трех царей династии Романовых рождалось много мальчиков. Наличие детей мужского пола имело решающее значение в стране, где законы наследования, измененные в 1797 году по указу царя Павла I, были основаны на преимущественном праве наследования престола по мужской линии[80]. Женщина могла взойти на российский престол только в случае смерти всех законных наследников престола по мужской линии. Но в то время в России, помимо Николая, было двое его родных младших братьев, Георгий и Михаил, они были бы следующими по праву наследования; кроме них, было еще несколько великих князей с многочисленными сыновьями.

С нетерпением ожидая рождения ребенка, Александра взялась за создание уютного семейного дома для себя, Ники и будущих детей, чего никогда не пыталась сделать ни одна русская императрица до нее. Обоим супругам нравился Александровский дворец в Царском Селе, удачно расположенный вдали от излишне любопытного санкт-петербургского общества. «Здесь чудесно: спокойно и тихо, – рассказывала Александра брату Эрни. – Чувствуешь себя совершенно другим человеком, чем в городе»