Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг. - стр. 12

Мы должны были выступить послезавтра; времени оставалось немного, а работы была масса.

Я узнал, что у генерала Ренненкампфа колесного обоза совсем не было, поэтому приходилось расстаться, по крайней мере, с половиной привезенного багажа. Отложив все запасы в сторону, оставалось еще много вещей, которых нельзя было уложить во вьючных чемоданах, а между тем, это все казалось необходимым. Куда девалась моя опытность прошедшей Турецкой кампании, где все мое имущество помещалось на одном муле, а когда я ехал в Ахал-Теке[22], то имел только одну лошадь, на которой сидел сам. Зная пристрастие Скобелева[23] к щегольству, я вез, тщательно свернутую в трубку, одну накрахмаленную рубаху только для первого представления и произвел желанный эффект: «Что вы, с собой возите прачку?» – сказал мне Скобелев и не хотел верить, что у меня не было отдельного вьюка.

Наконец удалось мне съездить в Ляоян; я в первый раз был в китайском городе, и все меня интересовало: пестрота и красочность вывесок, флагов, художественная золоченая и расписная резьба по дереву над входами в магазины. «Бабушки», или «мадамы», как китайцы называют по-русски своих женщин, густо нарумянены во всю щеку, нарумянены даже маленькие девочки. Главное у них щегольство в замысловатой прическе, заканчивающейся вверху металлической бабочкой или другим украшением. По понятиям европейца, они все уродливы, но я видел в горах Маньчжурии стройных девушек с чисто арийскими, красивыми чертами лица.

Лавки, выходящие на улицу, бедны. Дорогие меха, старинный фарфор и бронза, ювелирная работа, между которой особенно славятся подвесы и художественные безделушки из яшмы, оникса, аметиста, горного хрусталя, каких-то розовых и молочно-зеленых камней горной породы; одним словом, все, что может привлечь внимание любителя и знатока в искусстве, хранится у богатых «купезов» – купцов – в сундуках, ящиках и разных тайниках, откуда они вынимают их и показывают покупателю с некоторою осмотрительностью. Они, вероятно, прячут этот ценный товар из боязни быть ограбленными чиновными или профессиональными хунхузами. Найти такого «купеза» можно только с проводником. Они живут обыкновенно в глухих закоулках, в богатых фанзах внутри запертого двора.

Почти все корреспонденты сходятся в мнении, что нигде нельзя в мире найти такой грязи и вони, как на улицах и в жилых помещениях китайцев. Кто бывал в Италии и на Ближнем Востоке, должен сознаться, что даже в больших городах, как Константинополь, Неаполь и Венеция, имеются улицы, которые относительно грязи и вони могут оспаривать пальму первенства с любым городом Китая.

У генерала Куропаткина обедал полковник Липовац Попович, черногорский доброволец, «допущенный до командования» 22-м Восточно-Сибирским стрелковым полком, вместо полковника Громова, отрешенного от командования за Тюренченское дело.

Липовац прибыл в армию с целой ватагой черногорских головорезов; он говорил, что таких разведчиков нет в мире: расположившись на вершинах гор, они переговариваются, подражая крику разных птиц и зверей, передавая таким образом о всех действиях неприятеля. Слышал я потом о личных подвигах Липоваца, но о его команде не слыхал ничего. Едва ли в современных войнах, где стреляют с двух-, трехверстного расстояния бездымным порохом, возможно ожидать каких-то чудес от разведочных приемов Запорожья. Это, может быть, еще пригодно в борьбе между храбрыми, но невежественными четами в горах Балкан, но борцы двадцатого века, японцы, предпочтут этим примитивным приемам сигнализацию гелиографами, электрическими лампами и будут передавать получаемые сведения, не подражанием крику совы, филина или сыча, а по телефону, проведенному по всем направлениям как паутина.