Дневник школьника уездного города N - стр. 5
После очередной двойки по математике (уже четвертой подряд) меня пересадили ближе. Теперь я как ботан сижу за первой партой. Раньше, когда мне становилось скучно, я открывал на телефоне книжку и втихаря читал ее. Последнюю – «Пикник на обочине» Стругацких я проглотил за день – не мог оторваться. Поэтому пропустил, когда меня вызывали к доске на физике. Выходить отвечать, а точнее, мычать бараном на посмешище всему классу я, конечно, отказался, за что получил еще одну пару.
Пересадили меня в четверг, и весь день я сидел один. Думал, хоть в этом плюс – никто не сопит под боком, как Бегун, потому что он, когда пытается что-то понять из объяснений учительницы, так громко дышит, что кажется, будто он в противогазе.
Главный минус первой парты даже не в том, что ты сидишь на виду у препода. Самое неприятное – весь класс находится сзади. Мне кажется, они постоянно буравят взглядами мой затылок, они заглядывают мне через плечо, чтобы прочесть мои записи, они тихо смеются мне в спину. Иногда я даже украдкой оборачиваюсь, но они либо успевают отвернуться, либо у меня паранойя. Скорее всего второе. Хотя, как говорил Курт Кобейн: «Если у тебя паранойя, это еще не значит, что за тобой никто не следит»…
Вчера мое счастливое одиночество на первой парте закончилось. Ко мне кое-кого подсадили. Точнее, она сидела там всегда. Просто в сентябре она не ходила в школу. И не из-за болезни, а потому что была за границей. Целый месяц – в Швейцарии. Видите ли, школьное расписание не соответствовало ее собственным планам. Она так и сказала на перемене. Повернулась назад, ко второй парте, где сидели ее подруги, и заявила: «Было бы неплохо, если бы учебный год начинался в октябре, а то неудобно. Сентябрь – бархатный сезон». Я едва сдержался, чтобы не заржать.
Вообще она выбесила меня своим первым появлением. Шел урок литературы. Учительница – молодая стройная девушка, только вчера кончившая институт – пыталась рассказывать что-то про Бунина. Честно говоря, ее слушать очень тяжело. Глаза скользят по ее подтянутому телу, по ее изгибам, как у пантеры, по ее небольшим, но отчетливо выделяющимся выпуклостям… Информация, которую выдает ее рот с тонкими слегка подкрашенными губами, совершенно не воспринимается. Из-за того, что ее никто не слушает, она всегда смотрит прямо перед собой, то есть на меня.
Я мучительно пытался сделать вид, что вникаю в суть ее речи, но у меня нестерпимо болело горло, хотелось спать – все же первый урок, в голове обезьянка лупила в барабаны, выбивая из нее последние адекватные мысли. Я думал только о том, что на неделе сэкономил достаточно денег. Должно хватить погулять с друзьями: можно будет купить пару банок «Страйка» или «Ягуара», на худой конец бутылку «Блэйзера», хотя он и отвратителен. Естественно, я не думал и не хотел думать о Бунине и его «Темных аллеях». Я вообще не большой любитель русской классической литературы – она слишком депрессивная, а русские писатели все чего-то тянут-тянут и никак не могут подойти к развязке…
Минут через пятнадцать после начала урока резко распахнулась дверь. В класс сначала вплыла сумка Furla, за ней миниатюрная брюнетка.
– Корнилова, – сказала учительница. – Только вас и ждем.
Девушка громко хлопнула дверью. Казалось, обои сейчас отойдут от стен – такой сильный хлопок разнесся по классу. Я чуть не взвыл от раздражения. Ненавижу, когда хлопают дверьми. Меня прям всего начинает колотить. Почему нельзя закрывать их нормально?