Дневник школьника уездного города N - стр. 39
Сегодня, увлекшись уравнением, с которым я попросил помочь, он по привычке бормотал что-то под нос. До меня долетели слова «бутылка» и «пиво» – слух у меня на такие вещи чуткий. Я навострил уши. Дима бессознательно, едва разборчиво, проговаривал свои планы на вечер. А они были грандиозными! Он собирался прийти домой, сварить макароны с сосисками, открыть бутылочку пива и засесть за новый сборник олимпиадных задач.
– Подожди-подожди-подожди!!! – запротестовал я. – Ты серьезно?
– Что? – не понял Дима.
Он с трудом возвращался из своего мира уравнений в реальность людей.
– То есть ты серьезно пьешь пиво, пока решаешь математику?
Дима насупился и воровато огляделся.
– Тс-с-с. Чего ты кричишь?
Я пришел в неописуемый восторг. Мне захотелось вскочить на парту и заулюлюкать от нахлынувшей эйфории. Настолько его признание ломало мои представления о нем, об этой школе и обо всех, кто тут учится. Я огляделся – какие тайны могли скрывать эти тихие ботаны! Я посмотрел на Корнилову – может, она по ночам расчленяет людей в парках? Я перевел взгляд на Сашу – о ней плохо не думалось. Дальше на Виталика. Перед глазами поплыла картина, на которой он убегает в неведомую вдаль.
– А как твои родители реагируют на это? – спросил я, вернувшись к Диме.
– Родители? Они в Ставрополе.
Мою отвисшую от удивления челюсть нужно было ловить у земли.
– Ты живешь один???
– Ну бабушкина квартира на этаж ниже. Я к ней хожу обедать и ужинать, а так да – один. Младшая сестра ходит в садик в Ставрополе. И родители там с ней.
– А ты почему здесь???
– Ну так какая разница здесь или там. Математика везде одинаковая.
«И не поспоришь», – подумал я.
Позже на следующем уроке случилось такое, отчего я весь оставшийся день не мог отделаться от улыбки – к вечеру от постоянного напряжения лицевых мышц скулы свело судорогой. На истории после обсуждения значения коллективизации, ее цены для советского народа и последствий для страны, Наталья Алексеевна обвела взглядом весь класс и, остановившись на Корниловой, спросила, что та знает о Великой Депрессии, и как она «оценивает эффективность борьбы с экономическим кризисом разных идеологических режимов». И Корнилова не смогла ничего ответить. ОНА НИЧЕГО НЕ ОТВЕТИЛА!!! Она потупилась, вся покраснела от кончиков ушей и, наверное, до самых пят. И НИЧЕГО НЕ ОТВЕТИЛА! Зато я только на днях дочитал «О мышах и людях» и, заинтересованный этой темой, прошерстил половину русскоязычного интернета.
Пересилив себя, я поднял руку. Наталья Алексеевна несколько удивленно кивнула, и я выдал ответ – все, что знал, о чем читал и смотрел в Ютубе, что думал и о чем размышлял. Когда я замолчал, в классе, казалось, стояла мертвая тишина, словно за окном минуту назад рванула атомная бомба, лишив нас барабанных перепонок. Глаза всех одноклассников, казалось, устремились на меня, и на мгновение я пожалел, что вообще поднял руку, но тут заметил полный ненависти взгляд Корниловой. О, это был лучший момент в моей жизни! По крайней мере с тех пор, как я учусь здесь. На-ка! Выкуси! Почувствовала, каково в моей шкуре?!
После уроков на доп. занятиях Наталья Алексеевна добила Корнилову, хоть и сдержанно, но все же похвалив меня за эссе, которое я сдавал неделю назад. Теперь она хочет, чтобы к следующей неделе я написал на тему: «Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым». Я знаю, откуда эта цитата – я читал Оруэлла. А еще пару месяцев назад в книге десятилетней давности я читал про декабристов. Там говорилось, какие они были умные, благородные, патриотичные и все такое. А на днях смотрел относительно свежий документальный фильм о тех же самых людях. Только смысл сводился к одному: не бунтуй – будет хуже. Кому верить?