Дневник посла - стр. 38

Госпожа П. говорит мне:

– В этом отношении я отвечаю вам за русского солдата. Он не имеет себе равных в том, что касается невозмутимости перед лицом смерти.

Однако графиня Р., у которой всегда такой живой ум и быстрая речь, остается молчаливой. Склонившись к краю своего кресла, охватив руками колени, нахмурив брови, она погружена в тяжелые думы.

Госпожа П. спрашивает ее:

– О чем ты задумалась, Дарья? У тебя вид сивиллы у треножника. Или ты будешь пророчествовать?

– Нет, я не думаю о будущем; я думаю о прошедшем или, вернее, о том, что могло бы быть. Скажите ваше мнение, господин посол… Вчера я была с визитом у госпожи Танеевой, вы знаете – это мать Анны Вырубовой. Там было пять или шесть человек, весь цвет распутинок. Там спорили очень серьезно, с очень разгоряченными лицами… Настоящий синод… Мое появление вызвало некоторую холодность, потому что я не принадлежу к этой стае, о нет! Совсем нет!.. После несколько стесненного молчания Анна Вырубова возобновила разговор. Решительным тоном и как бы давая мне урок, она утверждала, что, конечно, война бы не вспыхнула, если б Распутин находился в Петербурге, а не лежал больным в Покровском, когда наши отношения с Германией начали портиться[2]. Она несколько раз повторила: «Если бы старец был здесь, у нас не было бы войны; не знаю, что бы он сделал, что бы он посоветовал, но Господь вдохновил бы его, а так министры не сумели ничего предвидеть, ничему помешать. Ах!.. Это большое несчастье, что его не было вблизи от нас, чтобы научить императора». Только посмотрите, от чего зависит судьба империй. Шлюха в силу личных мотивов мстит грязному мужику, и царь всея Руси сразу теряет голову. И вот, пожалуйста, весь мир охвачен огнем!

Госпожа П. раздраженно прервала ее:

– Дарья, вы не должны, даже в шутку, говорить подобное в присутствии посла. Сама мысль о том, что о таких вещах говорят в окружении их величеств, приводит меня в ужас!

Графиня Р., вновь приняв серьезное выражение лица, продолжала:

– Хорошо! Не буду шутить. Но я очень бы хотела знать ваше мнение, господин посол: думаете ли вы, что война была неизбежна и что никакие личные влияния не могли ее отвратить?

Я отвечаю:

– Учитывая, как поставила проблему Германия, война была неизбежна. В Петербурге, так же как в Париже и в Лондоне, сделали всё возможное, чтобы спасти мир. Нельзя было идти дальше по пути уступок: иначе пришлось бы только унизиться перед германскими государствами и капитулировать. Может быть, Распутин и посоветовал бы это императору.

– Будьте в этом уверены! – бросает мне госпожа П. с негодующим взглядом.

Четверг, 13 августа

Великий князь Николай Николаевич известил меня, что виленская и варшавская армии начнут наступление завтра утром, на рассвете; войска, назначенные действовать против Австрии, также вскоре последуют их примеру.

Великий князь покидает Петербург сегодня вечером. Он увозит с собой моего первого военного атташе генерала де Лагиша и английского военного атташе генерала Уильямса. Главная квартира находится в Барановичах между Минском и Брест-Литовском. Я сохраняю около себя моего второго военного атташе, майора Верлена, и морского атташе, капитана 2-го ранга Галланда.

Румынское правительство отклонило предложение русского правительства, ссылаясь на отношения старой близкой дружбы, которые связывают короля Кароля и императора Франца Иосифа; тем не менее оно принимает к сведению эти предложения, дружественный характер которых оно готово оценить; оно заключает, что в нынешней стадии конфликта, разделяющего Европу, оно должно ограничиться попытками сохранить равновесие на Балканах.