Дневник. 1917-1919 - стр. 78
Город в ажитации по поводу предстоящего открытия Учредительного собрания; слухи ползают самые пестрые и разнообразные; большевики готовятся вовсю, чтобы остаться хозяевами положения, и, несомненно, не остановятся ни перед чем. В Неву привели линейный корабль, два крейсера и несколько миноносцев, а состав гарнизона усилен латышами и надежными матросскими отрядами. Что могут противопоставить сему товарищи эсеры и прочие говорливые, но малодейственные сторонники Учредительного собрания?
5 января. В нашем районе день прошел спокойно; в стороне Литейного и Таврического дворца была стрельба; пришедшие оттуда говорят, что есть убитые и раненые; обыватель пришипился[34] и только собирает слухи.
По улицам ездят вооруженные автомобили и ходят патрули с самыми хулиганскими мордами.
Состоялось ли открытие «Учредиловки», как ее вульгарно теперь называют, неизвестно; большевики ведь все равно власти не отдадут: не для того они ее захватывали; кому охота лишаться всех материальных и честолюбивых сладостей, связанных с нахождением у власти, и уходить в небытие под пяту нового властелина или прятаться в подполье и начинать вновь голодное нелегальное существование.
Сами комиссары не уйдут, а прогнать их силой в распоряжении Учредительного собрания нет средств; болтать за него языком охотников много, а поработать руками – почти никого; все будто очень довольны, если придет какой-то дядя и прогонит скверного буку, но никто не желает прогнать его сам, боясь опасности и неприятных последствий.
Робкий и трясущийся обыватель способен только на жалобы (да и то больше шепотком), на тайные мольбы о приходе избавителя, на громкие иногда резолюции, но не более. Достаточно подходящего количества матросни и красноармейщины, чтобы обывательщина забралась в свои мурьи[35] и, обливаясь от страха холодным потом, была готова лобызать любые лапы, лишь бы сохранить прикупленные запасы и свои обывательские животишки.
Тряслись перед опричниками, тряслись перед голубыми ангелами и гороховыми пальто[36], теперь трясутся перед товарищами комиссарами.
В бесформенности, слякотности и трусости нашего обывателя главным образом и кроется та нелепость, которая позволяет уголовно-хулиганской шайке уже второй месяц верховодить Россией, являя миру гнуснейшие образцы охлократии.
Вчера накануне созыва «Учредилки» большевики выстрелили в массы весьма сумбурной «Декларацией прав»[37].
Вообще векселей и обязательств подписано и выброшено во всеобщее употребление целая куча; расплачиваться за них ведь не комиссарам, а России; время же расплаты комиссары постараются оттянуть насколько возможно, а если кто подумает торопить, то покажут латышские и матросские штыки.
6 января. Оказывается, что открытие Учредительного собрания состоялось, но окончилось его разгоном. Суть недолгого заседания свелась к руготне двух враждующих сторон. Преобладание в собрании эсеров, на которых большевики смотрят как на срочных и наиболее опасных врагов, предрешило его судьбу. Большевики слишком ценят власть, чтобы потерять ее только на основании голосований и резолюций; они дадут говорить пулемету, штыку, кулаку и дубине – основным инструментам их оркестра.
7 января. Вышел большевистский декрет о роспуске Учредительного собрания как явно контрреволюционного – в ярлыках и терминах комиссары не стесняются и берут образцы позабористей и похлеще. Теперь очередь за учреждением российского конвента.