Длинная серебряная ложка - стр. 26

Уолтер кивнул. Как будто бы у него есть выбор! Хотя почему бы не помочь прекрасной девушке… двум прекрасным девушкам… Девушек вокруг него стало как-то слишком много. И еще одна маячила в перспективе.

– Вот и чудненько! – радостно воскликнула Гизела и захлопала в ладоши.

Виконтесса смотрела, как за гостем медленно закрывается дверь. Вот звук его шагов становится все глуше и глуше… А вот и тишина. Тогда она упала на то кресло, где до этого сидел Уолтер, подобрала ноги и позволила себе улыбнуться – дело сдвинулось с мертвой точки.

Они обязаны найти Берту. Найти и вернуть. Возможно – силой. Иначе… Иногда Гизела закрывала глаза и представляла себе это «иначе». Во всех красках.

И во всем виновата только мерзкая девчонка Берта Штайнберг! Она всегда была во всем виновата, с самого ее приезда сюда восемь лет назад. Ах, если бы она не приехала, все повернулось бы по-другому.

Аристократия и буржуазия… Эта история настолько хрестоматийна, что услышав ее, любой марксист радостно захлопает в ладоши.

Уже которую неделю в деревне сплетничали о грядущем визите некого г-на Штайнберга, коммерсанта из Гамбурга, который ни с того ни с сего загорелся идеей инвестировать в местную экономику. Крестьяне отнеслись к его затее скептически – главной индустрией здесь было самагоноварение, а в него и так инвестировали все от мала до велика. Так или иначе, но приезд богача заинтриговал всю округу. Разговоры докатились и до замка, где граф и графиня фон Лютценземмерн живо обсудили эту захватывающую перспективу. Правда, говорил в основном граф, а графиня слегка кивала, экономя силы. По слухам, у фабриканта была дочка чуть старше их Гизелы, так что у девочки появится наперсница. Это ли не славно?

Сама Гизела не могла дождаться приезда новой подруги. Каждый день она представляла, как они будут играть на клавесине в четыре руки, и бродить по горам, и поверять друг другу незамысловатые девичьи секреты. На первых порах новенькая девочка будет стесняться, но Гизела возьмет ее под свое покровительство. Конечно, дочка фабриканта – не пара виконтессе, но поскольку аристократия в конце 19го века загнивала ускоренными темпами, людей ее круга оставалось все меньше и меньше.

Приехав в деревню, г-н Штайнберг сразу же изъявил желания познакомиться с местной знатью. В назначенный час к замку подкатило ландо[7], запряженное парой белоснежных лошадей. Граф вместе с дочерью поджидал гостей во дворе, и Гизела широко распахнула глаза. В силу возраста она не могла оценить стоимость всего выезда, но еще никогда девочка не видела ничего настолько нового. Коляска переливалась на солнце, кучер был одет в блестящий, с иголочки кафтан, да и лошади, похоже, регулярно принимали ванну с земляничным мылом. В груди у Гизелы зашевелилось доселе незнакомое чувство. Родители приучили ее гордиться вещами с благородной патиной старины, но, хотя в замке пользовались льняными салфетками, о которые вытирал руки еще Фридрих Барбаросса, это не делало их менее дырявыми.

Наконец, появился и сам герр Штайнберг в черном сюртуке. Из кармана его жилета высунулась золотая цепь размером с якорную. За отцом вылез тощий мальчишка в очках и нескладная девочка лет двенадцати. На девочке было бархатное платье с рукавами-фонариками и огромная шляпа с таким обилием перьев, словно на нее просыпали содержимое перины. Гизела не знала, завидовать ли ей или смеяться над этой расфуфыренной особой. Девочка одарила ее недобрым взглядом.