Дивергенты боя - стр. 63
Гулять надо. Надо при любой возможности поддерживать свой организм в тонусе. Всего час на свежем воздухе в день, мало, но хоть так.
– Выходи по одному! – следует команда. – Лицом к стене, руки за спину!.. Следующий!.. Направо. Пошёл!..
Всё здесь имеет распорядок и свой смысл. В то время, когда подследственные находятся на прогулке, проводится шмон камер, с целью обнаружения в них предметов, документов, вещей, изделий, веществ, продуктов питания не разрешённых к хранению и использованию, приготовлений к совершению побегов, а также проверяется исправность замков, оконных решёток и другого оборудования. По результатам каждого обыска составляется рапорт, а по результатам технического осмотра – акт осмотра.
– Солнце! Весна тёплая. Хорошо! – вздыхает полной грудью сокамерник, когда сидельцы наконец-то оказались в узком «стакане» прогулочного дворика. Со всех сторон пятиметровые, бетонные стены, а над головой решётка из арматуры, вплотную к которой приварен смотровой «мосток» с дежурным по прогулочному двору.
– Да, солнце, это отлично, – подтвердил Костя, с тоской смотря на забранное решёткой небо.
– Т-ты чё это дуркуешь? – удивляется сокамерник, когда Хильченков принимает упор лёжа, для отжиманий.
Мышцы на руках и спине, почувствовав знакомые призывы, откликнулись довольной истомой.
– Ф-фу!.. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать…
– Покурил бы лучше. До завтра ведь без курева сидеть. В камере не положено.
– Ф-фу! Не балуюсь. – Пояснил между подходами. – И тебе не советую. Бросай, тут и без курева до туберкулёза один шаг.
– Не-е! Не мой вариант. Одна сигарета в день, это как рюмка водки, сразу в голове шум и вставляет нехило. Единственная радость в этом гадюшнике.
– Давай… Ф-фу! …падай. Сто отжиманий. Мышцы подкачаешь. Всяко лучше, чем в камере просто на жопе сидеть.
– Не интересно с тобой. Всё думаешь о чём-то своём, слова лишнего не скажешь.
– Какой есть. Терпи. Нам обоим друг от друга деваться некуда… Девяносто девять. Сто!
Час, это совсем не много, и он пролетел как один миг.
– На выход!
Синхронно вздохнув, тюремный народ потянулся к выходу с прогулочного двора. До тюремного коридора Костю не довели. По пути остановили:
– Хильченков! На месте. К стене, руки за спину!
«Что за…»
Провели на верхний этаж.
– Стой!
Голос конвоира заставил отвлечься от мыслей.
– К стене! Руки за спину.
Спиной к проходу повернулся. Лицом почти упёрся в стену, выкрашенную серой краской. Дверь по правую сторону от него отворили. Последовала очередная команда:
– Заходи!
В похожем помещении он уже бывал. Свет не яркий. Решётка на небольшом окне под самым потолком. Стол, два стула, за одним из которых заседал незнакомый мужчина стандартной для европейца внешности. Обычный человек на такого глянет, отвернётся и уже не вспомнит, что такое лицо видел когда-то. Но он необычный. Отметил про себя. С этим человеком он никогда не встречался.
После того, как за конвоиром закрылась дверь, мужчина кивнул на стул. Сказал:
– Присаживайтесь.
Обычного представления и стандартной попытки расположить к разговору не воспоследовало. Не открывая тонкую кожаную папку, лежавшую на столе, не доставая из неё что либо, мужчина начал разговор констатацией известной всем в этом скорбном заведении информации:
– Хильченков Константин Константинович…