Дивергенты боя - стр. 32
– Потап, – в гарнитуру радиостанции тихо проговорил Хруст. – Давай ко мне.
– Иду.
Прибывший Потап держал под контролем закрытые двери спального расположения, между делом прямо на входе выкладывая из тактического рюкзака десятикилограммовые баллоны с газом, внешне похожие на огнетушители малого объёма. Ух! Умаялся пока до логического, спланированного ещё дома, конца груз дотащил. Хруст в холле появился уже не сам, он прямо из кровати умыкнул толком не проснувшегося сержанта, определив его по форме, разложенной на табуретке. Товарища в бытовку определил, скотчем стреножив ему ноги и руки за спиной. Ладонью по щекам поплескал, чтоб окончательно в себя пришёл, и с ним работать можно было.
Глянул на хронометр на запястье руки. Удовлетворённо хмыкнул. Время ещё было, а они вроде как на своём участке справились. Осталось повадки местных командиров узнать:
– …Вова, сам всё расскажешь или помочь, а то ведь могу.
– Да, пошёл ты! – попробовал храбриться сержант, толком не разобрался в происходящем, но тешил себя мыслью, что это проверка их роты одной из верхних структур.
– Твоё дело. Не хотелось бы прибегать к экстренным способам язык развязать, да выхода, кажется, не оставляешь…
Испокон веку все пытошники объявляют: мы слишком честны, чисты и праведны, чтобы употреблять калёное железо, дыбу, испанские сапоги, русский кнут и так далее по списку. Но употребляют не колеблясь по простейшему соображению: перечисленные средства очень действенны. Испанских сапогов у Хруста не было, а вот пара затрещин язык военному развязали. Соловьём запел:
– Старшина роты и посейчас после вчерашнего отмечания 23-го, пьяным в каптёрке дрыхнет. Ротный к восьми тридцати заявится. У взводного отгул. Вчера ответственным был. А больше у нас начальство особо-то не появляется…
Ответствуя, парняга вложил в голос столько отчаяния, что впору пожалеть бедолагу. Челюсть, казалось, сама по себе дрожала.
В бытовку Потап заглянул. Доложился:
– У меня всё! Осталось кнопку нажать.
– Не задохнутся в усмерть?
– Не должны. Там пара форточек для проветривания открыты.
– Ну так жми! – подмигнув сержанту, сказал Хруст. – Тут Вова сообщил, в каптёрке их прапор почивать изволят.
Сержант, заслышав страшного ката, представил себе, что второй пришлый казарму подорвать собирается, заблажил:
– Господи, помилуй нас грешных!
– А ты не греши, Вова. – И напарнику. – Потап, жми кнопку.
Потап нажал. Сержант в ожидании взрыва зажмурил глаза. Когда не дождался, открыл их, взглядом наткнулся на противогазные маски на лицах врагов.
Тот, кто допрос устраивал, ладонью в перчатке по его плечу потрепал. Изменённым из-за противогазной маски голосом проговорил:
– Не ссы, Вова. Проспитесь, живы останетесь. Потап, пошли старшину навестим и командиру доложимся…
Двойка: Барсук – Тарик.
Тихая лунная ночь подошла к концу. Ещё совсем недавно ни души нигде не было и вот, пожалуйста, в отдельных окнах уже свет горит. По улицам в сторону центрального КПП спешат одинокие фигурки людей. Скорее всего, на автобусную остановку торопятся, на работу. Им до Киева предстоит добираться, потом ещё на метро и на наземном транспорте протрястись. Собачий лай напоминает, что местные шавки бдят. За своё пребывание на территории городка освоились, в подобие стаи сбились, понятие «свой-чужой» с возраста открытия глаз усвоили.