Дивергенты боя - стр. 22
Толкнули.
Удачно толкнули. В то место, где он только что на ноги поднялся, сулица воткнулась. Повезло! Кой чёрт, повезло!? Когда тут такое творится! Чужаки нахрапом защиту круга пробивают, наворопников раздёргивают. Это дядька Карась успел оттолкнуть разоспавшегося, толком не проснувшегося Михалку. Рыкнул:
– Защиту крепи! Караульные проспали. Бл***ди! (В некотором контексте языка средневековья слово нецензурным не считалось)
– Ага!
Чей-то щит подхватил,.. Не свой. Нет. …отбивался ним, пока в щепу не размочалили. А Карася уж на свете этом-то и нет. Стрела чужая, калёная, точно в глаз десятнику попала.
Всё же смог враг круг раздёргать и Мишке не оставалось ничего другого, как тупо переть вперёд, то и дело, поднимая и опуская подвернувшийся под руку топор. Заученные кудрявые защиты и завязывания даже применить некогда было. А вскорости массой задавили. На простор выбрался уже без топора.
В куче малой, когда противников почитай в три раза больше, чем оборонявшихся наворопников, в ход шло и железо и кулачки напополам с живой силой. Какие уж там заломы и замки, которыми Пахом требовал владеть словно ложкой за столом. Ему бы сейчас…
– Н-на!
Оттолкнув напиравшего сбоку, смог ногой откинуть громадину в доспехе, судя по всему желавшего живьём спеленать Мишку. Тот такого напора даже не ждал, так в своём железе на задницу и сел, а под тяжестью оного, на спину откинулся. Минька не будь дураком, козликом ему на грудь прыгнул. Пахом ведь как учил – главный способ победить одоспешенного воина – сбить его с ног, с помощью хорошего удара.
– П-получи!
А дальше в ход засапожник пошёл. Воткнул его в шею, как раз между кромкой панциря, забрала и кольчужным плетением колец. Так ведь и сам зазевался, по окольчуженной хребтине прилетело.
–Ой-й-а-а!
По инерции левой рукой меч здоровяка хапнул, а от очередного удара, всё как учили, в сторону порскнул. Разогнулся, спиной ощущая боль. В сутолоке, в лучах рассвета, своих от чужих различить можно. Ох и мало же своих-то осталось! От прежнего десятка он, да ещё четверо. Что? Остальные погибли?
Некогда рассуждать и жалеть некогда. Отмахнулся налево. Сместился. Отмахнулся за спину. Крутнулся. Без изысков, доставшимся полуторником, снёс башку разбойнику справа. Завертелся медведем атакованным собачей сворой. Услышал далёкое:
– Робята-а! Эх-х не сдюжу-у!
Хрипло выдохнул:
– Держись! Иду!
Чтоб контузии не получить, с линии атаки ушёл, и очень удачно под удар топора татя, силой инерции другого такого же подставил.
– Х-хек! Й-есть!
Удачно! Второй тоже мертвяк заведомый. Если сразу не здохнет, то может и залечат. Идя на помощь наворопнику, свои которого Лыком кликали, усиленно заработал мечом. Прицельными ударами по незащищённым местам, в людской сутолоке проход проделал.
Локтевой сгиб.
Коленный.
Перевёл полуторник в плоскость повыше.
Низ живота.
Пах.
Отбил удар боевого топора и тут же саданул «жалом», уколол ним в прорези забрала.
– Х-ха!
Скользящим по бедру.
– В-ва-а!
Плечо отсушилось, потеряло чувствительность. Левый наплечник долой, словно бритвой срезало, кольчужную рубаху распанахало. Кроме боли ощутил влагу внутри поддоспешника. Крепкий рыжий бородач в кольчужной броне и шлеме с шишаком, будто из-под земли перед Михалкой вырос, вот он его и облагодетельствовал схожим полуторником.