Дивергенты боя - стр. 100
Косте такое положение дел не совсем ясно. Со своей, неустоявшейся колокольни не может понять, почему человек, сидящий на московском великокняжеском столе, не прекратит беспредел в державе. Ах, да! Демократия. Слово-то, какое! Оно вроде бы по уму в политику вписывается, только ведь и у всего мера должна быть. Если страна воюет, то есть при таком состоянии мироустройства лишь две категории находящихся на её территории людей: свои и чужие, патриоты и предатели. Так всегда с незапамятных времён было. А сейчас оказывается можно по-другому?
Отвлёкшись от дороги, Хильченков прикрыл веки на глазах, задумался:
«Чудны дела твои Господи!»
Ухмыльнулся пришедшей на ум мысли. В танце политических хитросплетений, превратности судьбы выбросили коленце с вывертом. Обнаружилась третья сторона противостояния интересов. Представителей этой третьей стороны, жители Москвы, Питера и многих больших городов Империи руссов называют одним ёмким словом, в котором вложен глубокий смысл: «Понаехавшие». Бывшие жители среднеазиатских республик в течении трёх десятков лет постоянным и нескончаемым ручейком стекались в Российскую Федерацию. Оседали. Получали паспорта и гражданство. Перетаскивали семьи, затем ближнюю и дальнюю родню. Создавали национальные диаспры, со временем перерождавшиеся в мафиозные структуры. Когда на западных рубежах страны случился пожар СВО, новые её граждане в большинстве своём единое мнение высказали, на просторах интернета со скоростью пожара в ветреную погоду разнёсшееся:
«Не наша война! Пусть свинорылые воюют. Пусть они там друг друга поубивают, а на освободившейся территории уже мы новый порядок наводить будем».
Странный народ! Мечтатели! Как будто такое в России может получиться? Они даже не догадываются, что в этом стремлении уже не первые. И до них подобные были. Не догадываются, что Русь сама по себе территория необычная, отличная от других. Всех «понаехавших» примет, перемелет, а через три-четыре поколения никто и не вспомнит, что предки их были «другими».
С такими мыслями Хильченков умудрился заснуть. Просыпался на коротких остановках, а окончательно в норму пришёл, когда в предрассветной мгле югом запахло.
Возвращаясь в дорожную действительность, осмотрелся по сторонам. Рассвело. По Белгородской области уже едут. Да-а! А ведь что-то точно неуловимо изменилось. Вот и пропускной пункт пограничного перехода пересекли. Проделали это, даже не покидая машин, лишь скорость до минимума сбросили. На другой стороне границы вернулись к прежним скоростным показателям. Шуршали резиновые покрышки. За окном разок-другой попадались одинокие бензоколонки. По внешним признакам ощущалось отсутствие жизни на них. Ни единого заправщика, несущего дежурство у колонок не обнаруживалось, как кстати и ценников на бензин.
Хильченков вынужден был признать, что как для него лично, и Белгородской области, и Харьковской, не удалось произвести приятное впечатление. Если в Подмосковье, где штрафной взвод квартировал, вокруг были сплошные поля и лес, а на небе тучки постоянно чередовались с голубыми прогалами, и температура воздуха – сплошной комфорт создавала, то здесь… Труба-дело! Ни одного облака, небо синее-синее, а солнце даже в затенённые окна печёт неимоверно.
Вокруг однообразные унылые пейзажи выжженной солнцем степи, где взгляду зацепиться можно только за придорожные городки, деревеньки, которых на пути следования много было, да лесопосадки. Скучное зрелище. Почти унылое. Случись Косте жить в подобной местности, то либо спился, либо от безысходности повесился – других вариантов для себя, при всей своей деятельной натуре городского жителя Хильченкова, не видел. Интересно, местные знают о существовании таких городов, как Москва, Питер, или так и живут в суровом неведении, довольствуясь неторопливым и наверняка небольшим Белгородом?